Цепи

ГЛАВА 7

Тёмные.

Нори проснулась и тут же судорожно вдохнула воздух. Снотворное? Девушка знала, так всегда бывает после снотворного,… но она ведь ничего не пила. Или нет? Нори попыталась открыть глаза, это далось почему-то с большим трудом. Казалось, все силы организма ушли на это несложное, в общем-то, действие. И тут… «Я вижу, — прошелестело сознание, — Я вижу! Я вижу, вижу, вижу, вижу! — повторяли мысли с нарастающим восторгом, — Вижу!» Неяркий свет бил в глаза, какие-то блеклые краски казались самой яркой радугой. Ощущения были непередаваемыми. «Я вижу!».

Нори попыталась повернуть голову — отчего-то это удалось только с колоссальными усилиями.

Девушка лежала на бежевой старомодной кушетке в крохотной комнатке с огромным потолком. Вся мебель — кушетка и кресло были обиты бежевым плюшем, совершенно не сочетавшимся с тёмными каменными стенами и полом. Стоящая в ближнем углу кровать была довольно странной — одноместная, с высокими столбиками по краям и малиновым балдахином. На белых простынях была кровь. «Моя кровь» — мысленно уточнила девушка. У изголовья кровати стояла невысокая тумба, на ней — какие-то осколки и разлитая жидкость.

Кушетка, на которой очнулась Нори, стояла в углу, на ней тоже были ещё достаточно свежие следы крови. «Моей крови» — снова подсказало сознание. Рядом у стены стояло кресло, а дальше в углу — маленький потухший камин. Недалеко от камина — дверь. Кровать, кушетка, кресло — больше в комнатке ничего не было.

Нори попыталась сесть, но, чувствуя, сколько усилий необходимо, чтобы приподнять голову, отказалась от этой идеи. Глаза стали медленно слипаться, и, сколько Нори не обещала себе не уснуть, через секунду девушка уже спала.

***

Ну, здравствуй, Уизли!

Извини, что так долго не заходил — дела, знаешь ли.

Что? Какие могут быть дела у Упивающегося? Да самые разные! Впрочем, тебя это не касается.

Кстати, я тебе Пророк принёс. Новостями не интересуешься? Первая полоса Пророка: «Люциус Малфой женится». Важная ли это новость? Да нет, просто в Пророке одни союзники Лорда, и Малфой там достаточно яркая фигура. Но, тем не менее, любопытно, не так ли? Я тебе газетку оставлю, но чуть позже.

Что ж…

Тебе знакомо, Уизли, такое чувство, когда ты какой-то секрет долго в себе держишь и уже невмоготу? Нет-нет, я вовсе не намекаю на информацию об Ордене. Так вот…

Да нет, же, Уизли, нет! Пытать я тебя тоже не собираюсь.

Я же тебе объяснял… или нет? Ну, в общем, ты в курсе, что мы копировали твою память, а в это время не следует причинять человеку боль. Несколько дней назад процесс был завершён, но попутно алхимики узнали одну достаточно любопытную деталь — ты, мягко говоря, очень сильный волшебник. Алхимики — те, кто тобой занимается. Но предыдущая новость тебя совсем не трогает?

Ой, не разыгрывай стену — тебя это радует, ещё как радует. Знаешь, ты настолько силён, что сам Лорд… ну, не то, чтобы позавидовал, но уважительно пожал бы руку — это точно. Что с того? Да так, просто хотел предупредить — ты с нами поделишься. Нет, не конкретно со мной. Но, раз тебе интересно, то с твоим хогвартским двойником. Нет, имени его не знаю. И каким образом это произойдёт — тоже. Моя специальность — магические сферы, биополя, силовые ограды и прочее. А вот химия, биоэнергетика, — всё, что относится к твоему случаю, — для меня в основном слова, не больше.

Так, на чём это я? Ну, в общем, хотел с тобой поделиться секретом. В обычное время я бы рассказал Драко, но, увы,… ты знаешь. Хотя, был бы Драко рад услышать, что у меня в заключение его собственная жена? Вряд ли.

Так вот, волями судеб оказалась у меня в замке Элеонор Малфой. Её в Хогвартсе Брэдстоун звали — может, помнишь. Так вот, я теперь просто не представляю, что с ней делать. Что? Вернуть в семью? Хм, если ты имеешь в виду Брэдстоунов, то нет. Они слишком нравственны, хоть это и не единственная причина. А её свёкор — тоже не выход. Он, так сказать, посягнул на запретный плод, что, кстати, и стало причиной того, что Элеонор оказалась у меня.

Говоришь, Малфой изнасиловал её? Хм, ты прав, но как догадался? Ах, да, ты же аврор и, должно быть, наслышан о Малфое. Да и в крови это у слизеринцев. «Цель оправдывает средства». Все эти слизеринские забавы и договора, венчание в младенчестве и браки по расчёту. Самая удачная почва для смелого удовлетворения незаконных желаний. Я сам тому подтверждение. Нескладно как-то, но пусть.

Знаешь, Уизли, у меня тут мысль появилась. Почему ты не попал в Слизерин? Родословная налицо. Характер? Ха, слизеринцем не рождаются, слизеринца воспитывают в Слизерине, только так. Представь, попади я в Хаффлпаф, я, наверное, разводил бы кроликов. Но я отвлекаюсь: отчего же?

Ах, да, твоя рыжая семейка ярых гриффиндорцев.

Кстати, шляпа, отправляя тебя в Слизерин, учитывает только критерий «чистая волшебная кровь», никак не благородная. Благородные — их на моём курсе почти не было. В первую очередь, конечно, Малфой, едва Нотт и Гойл (он, кстати, уникум, вообще его род славился умными людьми). Вот вроде и всё. Ты ожидал услышать Забини? Увы, как бы мне это не льстило... Увы. Некий испанец Забини, чёрт знает когда приехавший в Англию без гроша в кармане. Единственное, что от него осталось — фамилия. Но его потомки глупостью не отличались — сначала сапожники, потом солдаты, потом ещё кто-то. Но, заметь, какой-то из них стал начальником королевской гвардии при последнем короле Англии. Уж не помню королевского имени — только то, что обладателю отрубили голову. Или это был не он? Неважно.

В общем, достигли Забини некоторого успеха. Уже мой дед выиграл в карты приличный замок со всеми удобствами в Кардиффе, а отец женился на Сабине Блэкфаст — это какая-то ветвь Малфоев.

Нет, я не её сын. Сабина умерла, не оставив детей. Моей матерью стала цыганка без роду и племени, потомственная ведьма. Дииремия, кажется. Да, я в неё пошёл. Она пыталась выкрасть у отца лошадь, так они познакомились. Уж не знаю, что было дальше, но получился я. Где она сейчас? Не знаю, отец развёлся и выгнал цыганку. Он никогда мягкостью не отличался. Да и...

Говорят, у Дииремии были ужасные манеры.

Так...

Что тебе ещё рассказать, Уизли? Почему я это рассказываю? Да так, жалко тебя. Ты здесь уже где-то три недели скучаешь. Что, не думал о времени? Что ж, знай теперь.

Кстати, нам тут один из лордовских философов наплёл что-то про влияние имён, ещё что-то. Так вот, Рональд — сильное имя. Ты много, очень много можешь вытерпеть, можешь стоять на своём, ты терпелив и прочее. Это самый сильный слог – «ро» или «ор». Меньший эффект даёт двойное «с» или «цс». Также «др», «бл». Там ещё куча нюансов. Этот... филолог, кажется? Ну, в общем, он говорил самые сильные имена — это Рональд, Роберт, Теодор, Мэйбл, Лессер, Джордж… Там был длинный список. Но что меня удивило, завершало его имя Элеонор. Да, это имя моей… мм... пленницы, так сказать. Но что-то непохожа она на сильную личность. Вот ты — не спорю, в этом я убедился ещё в Хогвартсе. Ещё Драко был сильным. Что? Думаешь, завершу список я? Нет, мне сказали, что «з» в конце обесценивает «бл».

Ой, всё, можешь размышлять, а мне пора.

Вот Пророк, аривидерчи.

***

— Ты её изнасиловал?

— Нет. Мисси...

— Блез, я не слепая и я врач. Я могу понять, изнасиловал ты женщину или просто поимел!

— Мисси, чёрт побери!..

— Так как же, Блез?

— Да, Мисси! Да, её изнасиловали, но это не я, клянусь тебе, не я!

— Правда? Почему же я не верю? — пауза, — Может, оттого, что ты со спокойной совестью мог это сделать? Или оттого тебе просто-напросто нельзя доверять, а?

— Мисси...

— Блез, тогда скажи, кто. Назови конкретное и имя, и, будь добр, сделай это так, чтобы я поверила.

— Почему же я должен перед тобой отчитываться?

— Может, тебе небезразлично моё мнение?

— Ах, вот как? И это учитывая тот момент, что без меня ты ничто, так?

— Блез, пожалуйста. Не надо.

— Ладно, — снова пауза, — Это Люциус Малфой. Тот самый Люциус Малфой.

Повисло молчание.

Лежащая на кровати девушка задрожала от бессильного гнева. Они там говорят о ней, как о чём-то постороннем, как о вещи. Говорят из принципа, потому что, в общем-то, им плевать, что с ней произошло, просто плевать! Нори, даже не пытаясь подавить раздражение, вздохнула.

Она снова проснулась пару минут назад под звуки их разговора и до сих пор слушала. Проснулась почему-то на кровати. А разговаривали где-то вне комнаты, но совсем близко. Два голоса: мужской и женский. Мужской — Блеза, обладательницы другого Нори не знала.

Но почему, почему все вокруг неизменно узнают о произошедшем с ней? Нори чувствовала колючий стыд. Она никогда не сможет никому посмотреть в глаза, не сможет принять взгляд от мужчины, не сможет нравиться мужчине, наслаждаться этим. Не сможет. Ей всего двадцать, а жизнь кончена.

Кон-че-на.

— Блез, ты что, отнял игрушку у Малфоя?! Где твоя осторожность? Минимум усилий, и ты мог бы получить почти любую! Но женщина Малфоя!.. Блез, я...

— Мисси, во-первых, это не твоё дело. Во-вторых, я могу себе это позволить...

Этот разговор пугал Нори. Ответ Блеза, упрёки этой Мисси — они просто-напросто пугали. Нори уже не знала, что думать. Откуда эта женщина знает, что с ней произошло? И что вообще произошло? Нори слабо что-то помнила: как она заметила Блеза, как испугалась, и как потом всё ему рассказала. А потом... потом... Что было потом? Нори напрягла память, пытаясь собрать разрозненные образы. Какой-то ужас, боль...

Девушка вздрогнула от внезапного осознания факта. Кто-то... она... её вновь... Это... Это произошло снова!! Снова!

Снова...

Она опять была изнасилована.

От ужаса перехватило дыхание. Нет, только не это. Нори вдруг настолько ярко вспомнила свои связанные руки, распятые колени, боль, страх... Слёзы покатились по щекам. Снова. Это произошло снова. Нет, нет, невозможно!..

Снова.

И на этот раз это... на этот раз это сделал он — Блез.

Рыдания сдавили грудь. Захотелось плакать в голос, кричать, разрушать... Но вдруг воскрес страх, преследовавший её у Люциуса. Страх быть замеченной, страх выдать своё присутствие, страх разозлить мужчину...

Слёзы катились по щекам, рыдания уже душили, но Нори боялась всхлипнуть, даже вздохнуть. В произошедшее не хотелось верить. Какого теперь её положение? Она... она теперь... она теперь игрушка Блеза. Вот так всё просто. Собственность. Собственность!

Слёзы катились по щекам. Не верилось, не хотелось верить. «Самовнушение — не выход», — шептало сознание, и Нори только сильнее вцеплялась руками в простыни.

Нет, нет, невозможно!

Снова.

Нори бесшумно всхлипнула, на лице отразилось отчаяние. Снова, снова. На этот раз — Блез. Снова.

И без конца.

Как так возможно? Она... она не думала, что Блез может, Блез способен... на такое. Он же друг Драко! Он не мог! Не мог!!! Снова.

Мерлин, Мерлин, за что?

«И страдания наши несоразмерны грехам нашим».

Но за что же?

Нори вконец разрыдалась, спрятав лицо в ладонях. Снова. Она не вынесет, не сможет больше жить! Да и какая жизнь? Какая будет жизнь? Она в плену у Блеза, во власти Блеза, изнасилована Блезом! Он наконец решил её роль и вот. Всё. За что?

«Я тебя оставлю здесь на веки вечные для исполнения моих самых извращённых желаний».

Нори ещё сильнее зарыдала, вспомнив эти слова. Почему у неё такая мерзкая судьба? Что она не так сделала?

Скоро недавний разговор стих, послышались шаги по коридору. Приближающиеся шаги. Нори вздрогнула. Вот это... это и было самым страшным у Люциуса. Слышать его приближающиеся шаги, хотеть спрятаться, но от боли не мочь пошевелиться; думать, чего он захочет в этот раз, что сделает; будет бить, унижать, всё пройдёт быстро или и вовсе ничего не будет?

Нори отвела руки от лица и посмотрела на дверь. Что теперь будет? Как себя поведёт Блез? Внезапное желание спрятаться, и Нори забилась в угол кровати, смежный со стеной. В измученном теле совсем не было сил. Потом вспомнилось правило, привитое Люциусом — постель только для него, для мужчины. Нори попыталась слезть с кровати, но не успела. Она до сих пор лежала в углу, когда щелкнул замок.

Распахнулась дверь, в комнату вошёл Блез. Нори задрожала, и тут же опустила глаза. Инстинкт подсказывал не смотреть прямо в лицо мужчине.

— О, уже проснулась? Как ты? — голос был дружелюбным.

Нори вздрогнула, на глазах снова выступили слёзы. «Животные молчат», она боялась говорить. Воспоминания о боли были слишком свежи, чтобы позволить провоцировать новую.

— Элеонор, — позвал Блез.

Нори подняла на него глаза, но, встретив внимательный взгляд, тут же опустила голову, спрятав лицо в ладонях. Тело пробила крупная дрожь, из глаз потекли слёзы.

— Тебе холодно? Ты дрожишь.

От этих слов страх только усилился. За что, Мерлин? За что? Послышались приближающиеся шаги, и Нори сильнее сжалась в комочек. Через секунду девушка ощутила прикосновение пальцев на подбородке, призывающее поднять голову, открыть лицо. Сердце готово было разорваться, тело дрожало, но, тем не менее, Нори, боясь ослушаться, подняла голову.

Лицо Блеза было всего в десяти-двенадцати дюймах от неё, чёрные глаза внимательно рассматривали её лицо. Не в силах справиться со страхом, Нори всхлипнула, но глаза опустить не посмела. По щекам потекли новые слёзы.

— Тебе не холодно, — с некоторым удивлением заключил Блез, — Ты просто боишься.

«Снова, снова... И без конца», — пели мысли в голове.

Дрожа всем телом, Нори плакала и всхлипывала под пристальным взглядом Блеза, но отстраниться не смела. Память о школе послушания Люциуса была ещё слишком свежа, чтобы пренебречь её правилами. Нори ещё раз всхлипнула. Блез вздохнул:

— Ну, что произошло? Чего ты боишься?

Он отпустил её подбородок и, аккуратно потянув за руки, притянул к себе. Нори, никакая от ужаса, не смела ни отстраниться, ни смириться с происходящим. Страх перед её ролью и страх перед новой болью разрывали девушку на части. Блез обнял её за плечи и, что-то шепча, стал гладить по спутанным волосам. Нори уже ничего не соображала от ужаса, но, повинуясь движениям Блеза, положила голову ему на плёчо.

Девушка увидела приоткрытую дверь. Мозг всё никак не мог обработать эту информацию, и Нори просто непонимающе смотрела. Блез тем временем отнял её голову от своего плеча, сказал что-то и, продолжая гладить её по волосам, сначала просто коснулся губами её губ, потом поцеловал. В сознании Нори появилось ужасающее осознание факта — её роль начинается. Началась.

Но она не может!! Она не может позволить! Что теперь будет, во что превратится её жизнь?

Блез, продолжая целовать её, скользнул рукой по женской талии и стал тянуть сорочку вверх, помогая себе другой ладонью. Нори продолжала плакать и дрожать от ужаса, но отстраниться не смела. Ведь тогда... тогда мужчина накажет, больно накажет. Нори затряслась от ужаса. Но она не может. Не может принять эту роль! Что угодно, но не снова. Пальцы Блеза скользили всё дальше. Она не может! Даже если бы и хотела, она не может и не сможет никогда! Не сможет!

Решение пришло мгновенно. Нори порывисто оттолкнула Блеза и, быстро встав на ноги, побежала к двери. Блез почти мгновенно вскочил и тоже бросился к двери, но успел захлопнуть её только за спиной Нори. Это дало девушке некоторую фору, и она побежала. Почти сразу Нори вышла к ведущей вниз лестнице. Не задумываясь, она бросилась вперёд, Блез был совсем рядом.

Ужас сковывал тело, но она бежала. Страх перед болью, перед наказанием гнал вперёд, девушка ещё очень хорошо помнила, что сделал Люциус после её первой попытки к бегству. Этот ужас, эта боль... Нори бежала, хоть и шансов на успех у неё не было. Блез сильнее и умнее её, Блез знает этот замок, Блез совсем близко... Но ужас был сильнее любых доводов разума.

Скоро Нори вбежала в узкий коридор. В голове погасла всякая надежда — она вступила в лабиринты мелких комнат и коридоров, а здесь уже найти выход почти нереально. Одна дверь, другая. Шаги Блеза раздавались за самой спиной, Нори оглянулась. Мужчина бежал молча, как волк, как хищник; вот, едва её не настиг. Нори пришлось резко свернуть. Она сразу побежала к какой-то маленькой двери, толкнула её, дёрнула...

Заперто.

Не верилось, но заперто.

Что теперь будет? Что?

«Заперто», — повторили мысли.

«Заперто», — засмеялись мириады визгливых демонов.

«Заперто», — прошептала Нори.

Едва она успела обернуться, как Блез схватил её за предплечье и остановился, тяжело глядя на девушку. Недолго думая, она впилась в его ладонь зубами. Блез что-то выкрикнул и, отдёрнув руку, с размаху ударил Нори по лицу. Она, едва слышно вскрикнув от боли, сильно ударилась головой о каменную стену и, скользя руками по стене, осела на пол. Затылок болел неимоверно, перед глазами плыло. Девушка подняла затуманенные болью глаза на Блеза и прошептала:

— За что?

Тот лишь кинул на неё испепеляющий взгляд.

— За что? — снова спросила Нори, — За что мне это? Сначала Люциус, теперь вы... За что? — Нори, не дождавшись от мужчины ответа, продолжила, — Блез, отпустите меня, отпустите. Я уже пережила это, не заставляйте снова, я не выдержу. Я не могу, я боюсь вас. Зачем вам я? Вы можете получить многих женщин, так почему я? Мне понятно, что я, особенно с этими шрамами, не слишком красива, тем более, не умна. У меня нет палочки, я почти не умею пользоваться магией. Люциус использовал как угодно моё тело. Он бил меня, насиловал, принуждал. Я теперь никто. У меня нет денег — свёкор наверняка аннулировал мой счёт. У меня нет больше ни семьи, ни друзей, ни мужа — только выродок под сердцем. Драко погиб. У меня нет ни дома, ни имени. У меня нет воли и свободы — я сама себе не принадлежу. Нет будущего. Я хотела бросить всё, начать с начала, но тут вы... У меня нет надежды или веры. И... и у меня ничего нет, я никто, никому не нужна. У меня ничего не осталось — всё отняли. Я пустое место, вещь, никто, — девушка на секунду замолчала, — Дайте мне дожить. Спокойно.

Нори не спускала с Блеза глаз, ожидая его ответ. Слизеринец выглядел каменным, непробиваемым. Тут же стёртая слеза. Ведь всё это — правда, всё до единого слова — правда.

Послышались шаги, и Нори посмотрела на Блеза. Он подошёл к ней, присел на корточки...

— Извини, что ударил тебя. Я...

— Да что вы! Мне не привыкать!.. — вымученно улыбаясь, прошептала девушка. Блез слишком близко подошёл, она не хотела, чтобы он подходил так близко.

Мужчина раздражённо выдохнул, но, едва кинув на неё взгляд, чуть улыбнулся. Все Малфои таковы — боясь кого-то, они пытаются его напугать. Её страх распознать было легко — идеальная осанка, вскинутый подбородок, напряжённые дрожащие плечи и шея, — как и страх Драко.

— Да не бойся ты, я ничего плохого не сделаю.

Нори подняла глаза и с такой ужасающей болью во взгляде посмотрела на него, что Блезу стало не по себе. На её глазах, по всему лицу были слёзы, левая щека алела от удара, и взгляд... Полный боли, полный больной ненависти и невероятной дьявольской боли взгляд. Плечи девушки затряслись от едва сдерживаемых рыданий.

— Вы не ответили, — через силу выдохнула она.

Блез вздохнул.

— Ты мне нравишься, — сказал он, пытаясь поймать её взгляд, — Ты сильная, ты очень сильная. И ты красивая, только вот всё время плачешь, — Блез всё-таки встретился с ней взглядом, но тот был по-прежнему полон страха, — Только плачешь.

— Не без причин, — также через силу прошептала Нори, — Я хаффлпафка, я не умею составлять планы. Тем более, мне не хватает ума правильно воспользоваться удачей. Что я могу против вас — потомственных и настоящих слизеринцев? Я могу быть только упрямой. И ещё лгу и притворяюсь я неуклюже, но это, скорее, недостаток. А ещё я женщина — и у меня нет больше никаких преимуществ. И вы, Блез, и вы! Пять минут назад вы готовы были взять меня, не глядя на то, что я умираю от ужаса! И не говорите, что не заметили. А раньше... раньше вы и вовсе... — Нори осеклась и умолкла.

Блез, сидя на корточках, протянул к ней руку, пытаясь то ли утешить, то ли ещё что, но Нори лишь испуганно отползла.

— Да не бойся ты.

— Я н-не боюсь, — прошептала Нори и отползла ещё дальше. Потом без всякой надежды спросила, — Так вы меня не отпустите, верно?

— Верно, не отпущу, — подтвердил Блез.

— Понятно, — едва-едва слышно прошептала Нори, пытаясь справиться с новыми рыданиями. Понятно.

Боль в затылке достаточно ослабла, и Нори, опираясь на стену, встала. Через несколько секунд боль снова пронзила мозг, и перед глазами опять всё расплылось. Шатаясь, Нори сделала несколько шагов прочь от Блеза и упала на колени. Потом снова встала, сделала шаг и вновь рухнула, разбив ноги. Девушка попыталась встать ещё раз, но не вышло, и она навзничь упала на пол, тут же свернувшись калачиком и наконец-то зарыдав.

— Я не могу, я не могу больше!.. Ни секунды!.. Я уже... всё. Я хочу уйти, я больше не смогу! Я хочу к Драко, я хочу, чтобы он был жив! Жив! Я умру, я умираю — слишком больно. Мне он нужен, нужен!

Измученное женское тело билось в рыданиях. Блез смотрел на эту совсем маленькую светлую фигурку, ощущая своё бессилие. Он не мог ни помочь, ни даже просто утешить. Сделать хуже — да. Но зачем?

Рыдания потихоньку ослабли, и девушка теперь просто дрожала от холода. Блез вздохнул и позвал:

— Элеонор.

— Что? — дрожащим шёпотом отозвалась она.

— Что «что»? Я не могу ни отнести тебя, я не знаю, как помочь, не знаю, что тебе нужно.

— Драко, — прошептала девушка.

— Увы, — с ядовитой сочувственностью констатировал Блез.

— Я понимаю, — прошептала Нори, пытаясь подняться на ноги, — И я сама пойду.

— Ты не сможешь.

— Я пойду, — отрезала она, поднимаясь на ноги. Девушка сделала несколько шагов и услышала голос Блеза.

— Не в ту сторону.

— Извините, — без всякой задней мысли прошептала она, поворачиваясь, — Я забыла.

Блез увидел кровь на её затылке. Всё-таки, он ударил слишком сильно, да и вообще зря ударил.

Девушка, цепляясь за каменную стену, делала неуверенные шаги. Вот она упала на колени и тут же, без единого слова, стала подниматься. Блез смотрел на эти сумасшедшие попытки и думал, что сам не вынес бы и половины того, что вынесла она. Да, и она в конце концов сломалась, но после всего произошедшего это неудивительно. Он бы не выдержал гораздо раньше, гораздо. Всё-таки, она сильная, с этим не поспоришь.

Нори в очередной раз поднялась на ноги, сделала шаг и остановилась, вцепившись рукой в ржавое крепление для факелов.

— Я больше не могу, — прошептала она, — Просто не могу.

Блез вздохнул и достал палочку. Нори испуганно подняла глаза и прошептала:

— Вы собираетесь оглушить меня?

— Да.

— Нет, — девушка нервно сглотнула, — Не надо. Я пойду.

Она отпустила ржавое крепление и сделала шаг, тут же упав на колени. Потом в какой-то муке подняла вверх лицо, шумно вдохнула и, пошатнувшись, полностью упала на пол, подставив для удара уже алую левую щёку.

— Отпустите, — сипло прошептала она.

— Нет.

— Отпустите, — повторилось эхом, — отпустите, я ни на что не годна. Я не смогу больше быть женщиной, я вам незачем. Так отпустите меня, Блез, ведь вы понимаете, что это единственно правильное решение.

— Нет, — ответил Блез и прошептал какое-то заклятье.

Тело девушки обмякло, глаза сами собой закрылись. Она спала. Блез поднял худое тело на руки и понёс в комнату. В его голове птицами бились её слова, справедливые упрёки и всего одна просьба, всего одна.

***

Девушка сидела в своей комнате, держа перед глазами книгу. «Мятежная рабыня». Самая примитивная магическая литература, но в этих низкопробных романах всё было так романтично, позитивно и сладко, что хотелось читать вновь и вновь. Просто хотелось верить во все эти «жили долго и счастливо», «любовь на все времена» и счастливые разрешения всех проблем… Нет, конечно, перечитывать один роман дважды было уже просто невыносимо. И без того примитивный заезженный сюжет казался просто невыносимым. Разумеется, выражение вроде «большее открывается при повторном прочтении» здесь было абсурдным.

Девушка захлопнула книжку, она не могла читать. Нервы! Нервы были на пределе. Чёртов Дамблдор медленно, но верно к ней подкапывался, и каждое письмо девушка боялась читать. Не пройдёт и месяца, как загремит она к дементорам на веки вечные…

И эта связь с… «Уизли» — мысленно поправила себя девушка. Она не должна была называть его по реальному имени — некоторые мысли улавливаются специальными приборами. Тем не менее, это вовсе не успокаивало.

И с девчонкой Малфоя-старшего всё было по-прежнему. Ни слуха, ни духа... Где она? С кем? Вот бы узнать. Такая информация существенно улучшило бы её финансовое положение. Но увы и ах!.. Ни словечка.

В этот момент раздался стук в дверь. Девушка вздрогнула и, отложив в сторону книгу, сказала «Войдите».

Снова он. Девушка почувствовала болезненное предвкушение. Почему?

Как давно приключилась эта история… С третьего по шестой курс она сохла по Оуэну Колдуэллу. Глупо, не так ли? Именно на третьем он стал ловцом Хаффлпафа, сделав себя едва ли не богом в её глазах. Она, как сумасшедшая, покупала у Криви его фотографии, просила автографы… На пятом курсе, когда Хогвартс закончил Гарри Поттер, Оуэн расцвёл. Хаффлпаф три года подряд — пятый, шестой и седьмой курс — становился обладателем школьного кубка по квидитчу. Ну, ладно, фанатство фанатством, но была в этом деле одна абсурдная деталь: она себя хранила для Оуэна. Пусть она была достаточно привлекательна, пусть однокурсники были к ней далеко не равнодушны — Оуэн. Бог Оуэн. На зимних каникулах шестого курса случилось чудо — Оуэн соблаговолил обратить на неё внимание. Шли дни, прошло пару недель, и до неё наконец дошло, какой самовлюблённый тупица этот хаффлпафец. Мир рухнул. Смысл исчез, а в шестнадцать лет у неё в багаже было только несколько поцелуев. Да и за те в своё время она себя корила. Проблему нужно было решать, необходимо. Но прошло пару лет, а багаж её оставался почти нетронутым.

И тут пришёл Он. А девушку всегда тянуло к Слизеринцам, особенно к таким. Короткая история, и она оказалась в его постели. Странно? Совсем нет. Трудно было устоять. И он стал учить её. Долго. Не один час и не один день. Любовь? Нет, ни намёка. Он делал ей одолжение, тем более, это было для него забавно. Она интересовалась им исключительно с практической точки зрения. Нет, конечно, он ей нравился, но никаких планов. Тем более, он был женат на Нори Брэдстоун.

Вошедший не-Рон Уизли подошёл к девушке, и, взглянув на её книгу, улыбнулся.

— Ты читаешь эту чушь?

— Представь себе, — ответила девушка-шпионка. Нужно было спросить, необходимо… и страшно.

— Ну, как ты?

Девушка не ответила. Несколько раз она опускала и поднимала глаза, не замечая, что пальцы стали теребить браслет на руке. Страшно, слишком страшно. Всё было фарсом? Или хуже?.. Наконец, решившись, девушка спросила:

— Извини, но... Р-рон, как ты тут оказался? Ты же… я Видела фото в газетах, я видела пометки в некрологах, а Блез Забини сам был на похоронах и говорил мне. Неужели всё это… это фарс?

— Да нет, всё куда проще, — мужчина снова улыбнулся, — Некромантия.

— Что!? — девушка в испуге зажала рот рукой. Некромантия. Ничего хуже просто не может быть! Ведь это… вся тёмная сила, все реки преисподней, демоны, некроманты!.. Мерлин, какой ужас! — Но почему? — только и сумела спросить девушка.

— Во-первых, я умер внезапно, что заставило мой дух немного повисеть в воздухе, во-вторых, месть. Я отпущен за местью. Но я тут буду недолго. Больше полугода мне просто не протянуть, — мужчина снова улыбнулся и сделал шаг в девушке.

— Драко!

— Не называй меня по имени.

— Хорошо… но не приближайся. Уходи, я боюсь.

— Ох, несчастье моё! — он подошёл к ней вплотную, коснувшись пальцами подбородка, — Ты привыкнешь, милая, скоро привыкнешь.

— Но пока…

— Ладно. Но я ещё вернусь, помни об этом, — мужчина злорадно улыбнулся и вышел.

Девушка вздохнула. Ну и влипла же она, ну и влипла! Некромант, восставший из мёртвых. Да, история…

***

На улице было солнечно, солнечно и ярко. Свет пробивался сквозь маленькое окно под огромным потолком этой крохотной комнатки. Свет манящий, зовущий, играющий... Люди в Кардиффе, наверное, благословляли это солнце после двух месяцев дождей и серого неба. Но она от этого лета теплоты так и не дождалась и, скорее всего, не дождётся. Только одни дожди, только холодные, часто солёные капли на лице, только промозглый, совсем не бодрящий холод внутри.

Нори вздохнула. Да, в её комнате обнаружилось окошко, которое она, будучи слепой, не замечала. Теперь она могла хотя бы отличить ночь от дня, считать эти дни.

После того, что произошло у них с Блезом, он больше не приходил, ни разу. А это... это уже двадцать шесть дней. Когда Нори проснулась после тех событий, она первым делом оторвала от простыни полоску и, привязав её к пологу кровати, каждое утро делала новый узелок. Узелков было двадцать шесть. Значит, сейчас уже где-то начало августа, может, середина.

Август. Скоро осень, очень скоро. Нори не любила очень. Это липкая слякоть, почерневшие листья, грязные лужи... Ей иногда казалось, что увядает не природа, а она сама. В холодном свете собственные лицо всегда казалось ей осунувшимся или грязным от летнего загара. Осенью всегда было тоскливо.

А вот Люциус постоянно твердил о своей симпатии к этому сезону.

Нори снова вздохнула. Не стоит о нём вспоминать. Если повезёт, она никогда его не увидит.

Люциус. Изнутри что-то кольнуло. Она... она обнаружила пару листов из Пророка. «Люциус Малфой женится». И на ком же? На её собственной сестре, на Стефани Брэдстоун. Нори почему-то не сочувствовала. «Может, теперь Стефани поймёт, каковы Малфои?» — злорадно подумала девушка.

Нори снова взглянула на двадцать шесть узелков. Итак, середина августа. Двадцать шестого сентября у Драко было был бы двадцать третий день рождения. Когда же он умер? Нори чувствовала, что не может вспомнить. Слишком многое произошло с того момента. Как плохо, как плохо!..

Да уж, плохо. Блез своим отсутствием добился того, что она хочет его видеть. Нет, не конкретно его — просто Нори уже осточертела эта комната, осточертела невозможность поговорить, осточертела эта мутность в голове... Ей наверняка что-то добавляют в еду. Уже много раз она просыпалась «рывком» — первый признак почти всех магических снотворных средств. Почему? К ней кто-то приходит? И зачем её усыплять? Это выглядело странным, но ни высказать, ни разъяснить свои подозрения Нори не могла.

Это и было состоянием, когда идея биться головой об стену уже не кажется такой бредовой.

Чёрт побери, она хотела видеть Блеза, просто хотела! И безудержно боялась того момента, когда снова щёлкнет замок в двери. Эти воспоминания... Как Блез пытался..., как она потом убегала, как он ударил, и как она умоляла отпустить... Но очнулась девушка всё в той же комнате.

В тот же день Нори наконец приняла душ. Крохотную пристройку с совмещёнными туалетом и ванной она обнаружила уже давно, но воспользоваться душем до того момента возможности не имела. Но, совершив это, никакого удовольствия не испытала — только какое-то смутное ощущение брезгливости, когда касалась собственного тела. Оно казалось девушке гнусным, полузабытым, даже чужим. Не верилось, что у неё может быть такое изуродованное насилием и шрамами тело.

Ещё Нори как-то странно скучала по Драко. Нет, неверное слово. Тосковала — да, просто тосковала. Ей недоставало его замечаний, которые почти всегда были едкими и обидными, но зато мгновенно выметали из её мыслей все проблемы. Недоставало его твёрдости, его умения успокоить её, направить мысли в нужное русло. Кажется, Нори только сейчас ощутила утрату. Ей не доставало Драко, Драко серого, когда он рассержен или ему перечат, Драко пастельного, когда она, проснувшись на рассвете, чувствует его дыхание на своей шее, Драко с белой полоской сигареты, Драко в тонких кружевах дыма... Как глупо. А она боялась его, боялась поделиться подозрениями о Люциусе, боялась выговориться ему, боялась сделать что-то не так... Как глупо упущено время, как она могла не понять, что любит его?

Но всё, время упущено.

Нори вздохнула. Люциус. Не так давно она внезапно убедилась, что вовсе не беременна. Это была едва ли не истерика на нервной почве. Нори почти плясала от счастья, плакала, даже смеялась. На какую-то минуту она чувствовала себя свободной и счастливой. Но совсем недолго. Она всё равно была заперта и во власти Блеза.

Блез. Он заставил её страдать в одиночестве. Нори уже не могла сидеть на месте, не могла ходить, не могла ничего делать. Спала она всё хуже, совсем пропал аппетит. Одним словом, паршиво. Пар-ши-во.

Девушка снова посмотрела на окно. Она бы всё отдала, чтобы оказаться снаружи. Но нет, это нереально, просто нереально. Нори вздохнула, нереально.

***

Болело всё тело. Болела душа. Болели воспоминая. Память вновь и вновь воспроизводила её взгляд. Полуиспуганный, полублагодарный...

Кажется, все эти опыты над ним закончены. И последние два дня его пытали. Рону не хотелось вспоминать подробности — но это была такая дьявольская боль! Но он... он член Ордена, он молчал, хоть это и было невыносимо.

А потом... потом привели Натали МакДональд. Малышка Натали, напористая и временами смешная Натали, умная и ответственная Натали. Весёлая Натали, которая притащила в его квартиру больше похожего на цербера сенбернара Эдгара; страстная Натали, которую он сжимал в объятиях; озорная Натали, которая принимала сумасшедшие решения выкрасить его волосы в зелёный цвет; милая Натали, которая заставляла его выгуливать Эдгара, попутно убеждая, что пауки — не самое страшное; любимая Натали, которая согласилась после войны с ним обвенчаться.

И эту Натали назначили ценой молчания. Рон давил рыдания, заставляя себя думать о тысячах, которые умрут, если он проговорится, но Натали... Натали вопила от дикой боли, Натали задыхалась от спазмов, но Натали кричала: «Нет!» И он послушался — промолчал. Бездыханное тело Натали проносили мимо него, а он молчал, не в силах поверить.

Рон, чувствуя смутную боль, сжал кулаки. «Невозможно!» — мысленно кричал он. Кричать по-настоящему мужчина не мог, тело не слушалось.

Сейчас он ненавидел себя за то, что промолчал. Как он мог? Ведь Натали!.. Натали мертва!!

Не верилось. Не ве-ри-лось.

Натали, любимая Натали в его объятиях. И она мертва? Похоже на глупую шутку. Хотелось, чтоб это было глупой шуткой.

Рон почувствовал, как слёзы появляются на глазах. Натали. Исчезла, её нет, просто-напросто нет.

Сердце глухим стуком повторяло это слово: «Нет, нет, нет...».

.::Предыдущая глава::. | .::Оставить отзыв::. | .::Следующая глава::.

(c) 2004-05. Права на публикацию фанфика на русском языке
принадлежат его автору sthikatillo
Любое использование материала данного сайта,
полностью или частично, без разрешения
правообладателей запрещается.