Цепи

ГЛАВА 6

Стойкие.

Девушка неподвижно сидела на кровати. Она просто боялась, что её рассекретят. Дамблдор уже что-то подозревает… Да что там — подозревает… Он уже видел её в обличии лазоревки! Он уже знает, что в Хогвартсе шпион, и скоро догадается, что это она! Девушка нервно задрожала и зачем-то накрылась одеялом. А Лорд приказал оставаться в Хогвартсе… Сбежать? Сбежать от обоих — и от Дамблдора, и от Лорда? Ох, не выйдет… Она уже наслушалась историй про пытавшихся отречься от Хозяина. Говорят, что смерть — просто благо в подобном. Ещё ходили слухи про какие-то тайные лагеря, куда ссылали «неудобных» людей. Лорд на её глазах убил одного Упивающегося, посмевшего произнести это, хоть и шёпотом. Да, попала же она в переделку!..

Девушка нервно заёрзала на постели. Ей вообще не везло в последнее время. Информацию про девчонку Малфой умудрился купить почти даром, оставив её с ворохом обещаний и просто смешной стопкой галлеонов. Да уж, не везёт — так с детства. А когда этот маразматик попросил её внести свою посильную лепту в возвращении беглянки, девчонка внезапно исчезла. Скрылась под шумок перед бойней. Но какое было у Малфоя лицо, когда он узнал об этом!.. Он явно сумасшедший. Жаль только, что дел её это не поправляет. Лорд поместил в Хогвартс ещё одного шпиона — какого-то виртуоза из деревни. И её ценность резко понизилась… Тот виртуоз — он заменяет Рона Уизли. Тёмная история и не для её ушей. Ближайший друг Гарри Поттера — у этого дела почти неисчерпаемый потенциал. Не то, что она — едва-едва знакомая коллега но поле боя. Ох, как грустно...

Но не ей, скорее всего, хуже всех сейчас. Грэй Причард, чёртов неудачник… Он умудрился едва не убить этого виртуоза на сражении. Чуть выше — и поминай, как звали. Бедняжка, даже жалко Грэя. Что ему сейчас переживать приходится… От криков, наверное, стёкла звенят. Всё-таки, её участь не самая ужасная. Если рассекретят — у неё уже готов сценарий. Двадцать два портшлюза по всему Хогвартсу и окрестностям — это тот ещё шанс сбежать. А если всё-таки поймают — рассказать всё без запинки и, коли не убьют и даже отпустят — прямиком в Никарагуа. Там её, можно надеяться, не отыщут.

Мысли девушки прервало неожиданное вторжение в её комнату. Без стука открылась дверь, и чуть неуклюже через порог шагнул Рон Уизли. Потом, видимо, спохватившись, он постучал в уже открытую дверь, заодно привлекая её внимание, что, кстати, было излишним.

«Виртуоз грёбаный», — с завистью подумала девушка, — «Ишь как! Сам Поттер не отличил бы!». Виртуоз тем временем прикрыл за собой дверь, и его поведение тут же разительно изменилось. Перед девушкой стоял уже не вечный Рон Уизли, имеющий весьма расплывчатые понятия о деликатности и прочих благах воспитания, а кто-то совсем иной. В том, как виртуоз скользнул рукой вдоль стены, с какой непробиваемой грацией прошёл через комнату, как, чуть задержавшись у камина, вплотную подошёл к ней, чувствовалась некая заоблачная утончённость, Рону Уизли и не снившаяся.

«Голубая кровь в тебе, голубчик, за версту слышна», — уже с довольной улыбкой подумала девушка. Она всегда была падка на подобные вещи. Шпион вообще была уверена — если бы не её бабушка-магла, она попала бы в Слизерин. А так пришлось довольствоваться Равенкло, что, кстати, тоже боком ей не вышло. Слизеринцам сейчас не доверяют…

— Наша маленькая мисс решила сыграть во взрослые игры? — голосом Рона Уизли спросил виртуоз.

Слова были знакомыми, очень знакомыми. Откуда же это? Девушка просмотрела возможные варианты, но не один из них не подходил. Но надо же что-то ответить…

— И вы, как я вижу, оказались моим соперником. Или, — девушка пристально на него посмотрела, чуть порочно улыбнувшись, — Союзником, — закончила она.

Мужчина, точно также улыбнувшись, коснулся пальцами её подбородка и потянул вверх. Подчинившись, девушка встала. Виртуоз был выше её, вернее, Рон Уизли возвышался над ней. «Как конь над Будулаем» — всплыла в памяти чья-то неуместная шутка. Мужчина снова потянул её подбородок вверх, а другой рукой обхватил за талию и чуть прижал к себе. Эти жесты были ей остро знакомы, и девушка почувствовала, как на неё накатывает возбуждение. Но если это то, тогда это… он?

— Так ты меня узнала, чудо моё? — прошептал мужчина в самое её ухо, после чего умело побежал языком по ушной раковине, заставив вздрогнуть от просыпающегося желания.

— Да, да, я узнала, — хрипловато прошептала девушка.

— Тогда, я думаю, всё сказано.

Виртуоз погладил её по голове, аккуратно расстегнул заколку на волосах, откинул в сторону и запустил пальцы в тёмные локоны.

Это он! Девушка затрепетала. Он! Это он впервые ввёл её в царство порока, это он был её проводником, он показал ей прелесть лёгкой боли, страстного принуждения и высокое наслаждение. Это он! Но ведь он здесь просто технически быть не может, ведь он… это…

Некие действия мужчины оборвали её мысль, вырвав первый стон. Плевать! Плевать, как он здесь оказался, главное, он… он вернёт её в своё царство.

***

Где-то далеко глухо слышалась гроза. Сначала просто лёгкий шум дождя, а потом и оглушительный гром. Она всё прекрасно слышала, её слух заметно обострился. Но не плохой ли это признак? Возможно ли, что она потеряла зрение навсегда?

Нори перевернулась на кровати и вздохнула. Это бездействие угнетало. Целый день лежать на кровати или ходить по комнате, натыкаясь на предметы. Она всё не могла запомнить интерьер — ориентация в пространстве у неё вечно хромала. Но это постоянное сидение на одном месте… Нори даже не знала, сколько она здесь — Блез отказывался отвечать. Он приходил пару раз после того, как она упала в обморок. И вызывал какой-то животный страх. Нори боялась его, боялась потому, что он был мужчиной, и потому, что он дал ей это почувствовать. Она даже не могла заставить себя не дрожать — настолько глубоко этот смутный страх закрался в душу.

Нори снова вздохнула и перевернулась, свесив ноги с кровати. А ещё Блез почему-то не хотел вылечить её раны. Ему что, нужны шрамы? Девушка аккуратно потрогала рану сначала на левом запястье, потом на правом. Они, воспалившись, набухли и всё время слабо пульсировали. Возможно, загноились — Нори не знала, как это определить. Как-то глупо.

Если раны не вылечить — останутся шрамы, а против них магия уже бессильна. Нори горько улыбнулась — у неё всегда были изящные руки. Она часто надевала платья с рукавами по локоть, которые так подчёркивают красоту кисти. А что теперь? Запястья, изуродованные шрамами, придётся прятать в длинных рукавах или широких браслетах. Как глупо получилось… Нори представила, как какая-нибудь миссис на приёме сочувственно сжимает губы, поглядев на эти отметины. Как глупо! Из-за Люциуса Малфоя она не сможет носить красивую одежду! Нори снова горько улыбнулась — настолько бессмысленно. Люциус Малфой. Нори казалось, что раны — не единственное, что в ней от него осталось. Несколько дней назад её стошнило, как только она проснулась; и ещё два раза сегодня. Мысли о том, что это от нервов, казались ей самовнушением — глупым, упрямым отказом её разума принимать факт. А факт был до слёз простым — у неё будет ребёнок. И это не ребёнок Драко — это она знала точно.

Нори уже спокойно это принимала, хотя ещё не так давно рыдала в истерике. Нет, конечно, это ещё не факт… наверняка утвердить или опровергнуть его она сможет только в конце месяца, а это, кажется, будет нескоро. А сейчас… сейчас можно только ждать.

Где-то раздался ещё один раскат грома, и Нори снова легла на кровать, раскинув руки. Недавно она обнаружила в графине, где обычно была вода, коньяк. Что бы это значило? Неужели Блез думает, что она хочет напиться? Тоже глупо. А ведь странно, она никогда не напивалась по-настоящему. Хотя, нет — вовсе не странно. Ведь этикет ей запрещал подобное, да и слишком низкий у неё метистовый порог, чтобы вести себя неосторожно в этом плане. И Люциус прекрасно знал это, давая ей виски. А Драко смеялся над этим. «Твой удел — конфетки с ликёром и шампанское на Рождество» — улыбаясь, говорил он. Нори как-то грустно улыбнулась; всё-таки, с Драко ей было хорошо. Они были немного близки по духу, они неплохо друг друга знали, хоть это была далеко не идиллия. В сознании всплыло полузабытое воспоминание. Они с Драко, потные, тяжело дышащие лежали на разных концах кровати, прислушиваясь к дыханию друг друга. Его профиль в лунном свете был очерчен белой полоской, витиеватый дымок от сигареты медленно скрывался в темноте. Нори дрожала, её рассудок только-только начал проясняться после принятых перед сегодняшней свадьбой зелий. Несколько минут назад их брак был «завершён», как говорили когда-то. Драко выдохнул новое кружево дыма и, не глядя на неё, тихо прошептал: «Я ведь знал об этом. Почему же я так зол?» Пояснений не требовалось.

Нори вспомнила то чувство опустошённости. Ей тогда казалось, что она разбита вдребезги, как, впрочем, и сейчас. Девушка вытянула руки, и правой упёрлась в прикроватную тумбу. Чуть выше стоял графин с коньяком. Напиться до потери пульса? Нори себе такого не представляла. Немного захмелеть? Это чувство было ей знакомо. Приятная раскованность, выгнанные прочь мысли… Нори протянула руку к графину, случайно сбив на пол стакан. Он глухо ударился об пол и куда-то покатился. Нори вздохнула и, понимая, что искать его бесполезно, откинула с графина крышку и отпила прямо так. Не решившись сразу проглотить, девушка задержала спиртное во рту, успев обжечь язык и нёбо; тут же закашлялась. В каком-то наивном предположении она надеялась, что опьянеет почти сразу, но ничего не произошло, и она отпила ещё. Потом чуть больше, и ещё несколько глотков… Глупо.

А интересно, сколько градусов у коньяка? Она не знала даже этого. Насколько глупо! Зачем она это выпила? Что на неё нашло? Девушка попыталась поставить графин обратно, но, не имея возможности видеть цель, не рассчитала и ударила его хрупкой стенкой об угол. Короткий стук, и выплёскивающаяся из разбитого графина жидкость облила руки. Нори почувствовала несильную колющую боль в ранах и внезапный прилив гнева. Чёртов Блез! Он хочет, чтобы остались шрамы, совсем как Люциус! Эти отметины всё жизнь будут напоминать о её позоре, а люди будут брезгливо поджимать губы и стараться отвести взгляд! И у каждой старой ханжи в голове созреет своя версия природы этих шрамов! А дети со свойственной им неделикатностью станут тыкать в них пальцем или спрашивать, откуда они! А мужчины!.. Каждый из них, каждый... Мысль оборвалась. Мерлин, какие мужчины! Она никогда не сможет мужчине позволить к себе прикоснуться! Любовь, больная горькая мечта. Она не может подавить ужас, даже когда Блез стоит в другом конце комнаты! Какое уж тут «прикоснуться»!

Нори почувствовала слёзы на глазах. Эти глупые шрамы, эти красноречивые отметины! Коньяк всё жёг незаживающие раны, и Нори вдруг поняла, что до сих пор держит в ладони рукоятку разбитого графина. Чёртовы, чёртовы шрамы! Мыслей почти не было. Молниеносными движениями Нори разбитым концом рукоятки раскромсала рану на левом запястье. Боль тут же пронзила руку, и девушка, задрожав всем телом, нечеловеческим усилием заставила себя не закричать. Потом откинула уже ненужную вещицу и сжала правой рукой рану. Ручьём хлестала кровь.

Что ж, от Люциуса Малфоя у неё осталось три подарка: беременность, шрамы и ужас. И ещё боль. Он подарил ей боль: нечеловеческую, созданную совсем не для неё боль.

Девушка вымученно и почему-то злорадно улыбнулась. Кровотечение не прекращалось, и она ещё сильнее сжала рану. Какой глупый мир! И она какая глупая… Шрам останется всё равно, она лишь немного изменила форму. Да и остальные шрамы и отметины будут достаточно занимательными для чужих глаз. Нори снова горько улыбнулась и на миг разжала руку. Кровь хлестала с прежней силой, она это чувствовала. И тут девушка стала медленно, слишком медленно осознавать случившееся. «Глупо, слишком глупо» — проскочила мысль. Кромсая рану она… она перерезала себе вены. Нет, невозможно.

Ненарочное самоубийство.

Невозможно!

И снова то знакомое чувство, когда фрагменты складываются, образуя одно целое. И кровь, и запястье… Бессмысленно.

В каком-то истеричном движении девушка стала заматывать руку в подол сорочки, потом, опомнившись, в простыню. Происходящее казалось нереальным.

Что же делать, что делать? Любой взрослый маг мог бы это в два счёта вылечить, но не она… Не она. Чёртовы Малфои! Потом пришло решение: Блез. Позвать Блеза. Отбросив ненужный ужас, Нори на всём дыхании прокричала:

— Блез!

Ничего не произошло. А ведь не факт, что он её услышит и придёт. Они же в замке, в огромном замке… Нори снова набрала в лёгкие воздуха и прокричала его имя.

Тишина.

Слёзы набежали на глаза. Это глупо, вот так умереть. А ещё все подумают, что она совершила самоубийство. Хотя, это им и было, только не намеренно...

С другой стороны, всё закончится. У неё уже не будет ребёнка… и прошлого. Может, это и не зря?

И тут в тишине раздался голосок, кажется, принадлежащий домовому эльфу:

— Женщина хочет видеть хозяина?

Нори, сама удивляясь своему облегчению, подтвердила. Эльф больше ничего не сказал, раздался щелчок… «Он, наверное, аппарировал». Осталось ждать.

…Прошло какое-то количество времени. То ли Блез не спешил, то ли минуты превратились в часы… Нори становилось плохо. Немного пересохло во рту, закружилась голова, воздух давил с удвоенной силой. Паршиво, жутко паршиво. Девушка иногда создавала какой-то шум, только чтобы понять, жива ли ещё. Становилось страшно. Где же Блез? Нори напрягала слух, надеясь уловить шаги, но тщетно. Только гроза вдалеке. Становилось хуже. Трогая простынь, она уже не могла понять, где сухое, а где мокрое. Хотелось спать, но Нори догадывалась, что этого допустить нельзя. Каждую мысль приходилось трижды прокручивать, чтобы осознать смысл. Так бывает перед сном, когда уже ни о чём не хочется думать. Только закрыть глаза.

Даже страх исчез. Но где же Блез? Где он?

Стали мерещиться чьи-то вопли, потом мужской смех над самым ухом. Такой знакомый и нереальный. Снова крики, потом шаги в огромных залах, переливчатый звон бокалов, чей-то смех… Первые поцелуи, прикосновения, первая боль и закат в глазах; щемящий ужас, рука на горле, незнакомая мука, животный страх, незащищённость… Сады Дублина, Поместье, Па-де-Кале, птичий щебет и её слёзы… Драко, похороны Драко, Блез в чёрном…

Блез. «Где вы, Блез? Где вы?»

И миражное эхо передразнило миллионами визгливых демонов: «Да, где вы, Блез? Где вы?»

***

Коридоры, коридоры, лестницы, пролёты… Блез знал этот замок с детства, от подземелий до чердаков башен. Ещё подростком он нашёл немало любопытных вещиц в его древних подвалах и полуразвалившихся тайниках. У этого замка история была куда более древняя, чем он мог себе представить.

Блез шёл по знакомой дороге, ещё пролёт и он окажется у двери в комнату Элеонор. Эльф сказал Блезу, что она звала, но пришлось чуть задержаться.

Знакомо звякнули ключи на связке, едва слышно щёлкнул отпирающийся замок, и мужчина открыл дверь. Было тихо, но это его не удивило. После того, как он напугал её тогда, Элеонор держалась тише воды. Он понимал, что она его теперь боится, он понял, что сделал тогда ошибку. Каждый раз, когда он входил, она замирала на месте и дрожала, как осиновый лист; каждое слово из неё приходилось вырывать едва не клещами. Девушка на глазах замыкалась, уходила в себя, и Блез уже не понимал, что делать. Он по опыту знал — она должна высказаться, иначе можно просто сойти с ума. А психи его не интересуют, он уже такого насмотрелся. Но как заставить её рассказать, когда девчонка, едва он войдёт, начинает дрожать и ничего не соображает!?

Блез вошёл в комнату и осмотрелся. Всё то же, только девушки нигде не видно. Мужчина перевёл взгляд на стоящую в тени балдахина кровать и разглядел очертания женского тела. Кажется, она спала. Блез подошёл ближе и только тут понял: там всё в крови. Кровь на простынях, на одежде, на волосах девушки!.. В первый момент он просто потерял дар речи. Что она сделала? Какого чёрта!

Мужчина быстро откинул кровавые простыни, в которые она почему-то замоталась, и перенёс девушку на кушётку. На левом запястье была глубокая резаная рана, кровь из неё лилась теперь только тоненькой дорожкой, исчезающей красным пятном на бежевой обивке мебели. Суицид? Он был уверен, что у неё на это не хватит смелости; очевидно, ошибался. Быстрым движением он приложил пальцы к её шее, считая пульс для заклятья. Он был редким и едва прощупывался. Блез убрал руку; двадцать шесть ударов. Это мало, ужасно мало. Потом, направив палочку на свежую кровь, прошептал заклятье. Над девушкой завертелась медленно проясняющаяся руна. Блез помнил эти заклинания со скандинавских курсов Упивающихся. Наконец-то руна прояснилась, и мужчина перевёл: вторая группа, резус-фактор положительный. Быстро высчитав в уме среднее арифметическое пульса и примерного веса, маг соотнес это с группой крови и, не сдержав волнения, почти прокричал нужное заклятье. Моментально тело девушки окутал силовой кокон, и Блезу осталось только ждать. Он был почти уверен, что всё сделал правильно, но всё равно чуть сомневался. Ждать надо было не долго — всего пять-десять минут. Мужчина вздохнул и сел на кресло неподалёку, тут же погрузившись в свои мысли. Дура. Так могла поступить только полнейшая дура. Ну, зачем? Неужели после всего пережитого она не осознала цену своей жизни? Неужели настолько струсила, что решила закончить с ней счёты? Блезу это казалось почти нереальным. Со своим жизнелюбием и своенравностью он меньше всего подходил для роли самоубийцы.

Следующие минуты пролетели незаметно. Вскоре кокон поменял цвет с синего на зелёный, и Блез подошёл к кушетке. Значит, уже сейчас. Мужчина чувствовал, что в нём закипает гнев. Ему хотелось накричать на девушку, как следует воздать ей за такую глупость. Спустя мгновение кокон пожелтел и осел на пол густым дымом. На кушетке лежало полностью здоровое женское тело. Блез вспомнил, что во время пребывания в коконе в процессы в организме немного ускоряются, естественным путём заживают раны и прочее. Именно из-за этого почти всё тело девушки покрывали шрамы — остатки ранений. Особенно изуродованными выглядели запястья. В этот момент глаза девушки приоткрылись. Чисто рефлекторно, ведь она ничего не видела. Она стала водить руками по кушетке, очевидно, пытаясь понять, где находится. Потом одна рука скользнула по левому запястью, и брови поползли вверх.

Блез решил просто посмотреть, как она себя поведёт, ничем себя не выдавая. Вот рука скользнула к рельефному шраму на правом запястье, потом к исписанным шрамами плечам, к длинной отметине на ключице и какому-то ожогу на лодыжке. Плечи девушки на секунду задрожали, но она тут же выпрямилась и замерла, задумавшись. Блезу она напоминала ребёнка, потерянного и испуганного. Элеонор была определённо удивлена и сбита с толку, если не сказать больше. Её руки и колени дрожали, когда она вставала, а полуприкрытые глаза блестели от слёз. Сорочка, кожа, волосы были испачканы в крови, делая её похожей на героиню триллера. Пока Блез смотрел на Нори, у него всё больше крепла мысль, что она должна высказаться, иначе… иначе сегодняшний опыт может повториться. Девушка, аккуратно ступая и держась за мебель, подошла к кровати и села туда. Потом, коснувшись испачканной в крови, ещё влажной простыни, вздрогнула и с какой-то покорностью встала и замерла в нерешительности. Потом, также аккуратно ступая и скользя рукой по мебели, пошла обратно к кушетке. Блез ничего не успел сделать, когда она ускорила шаг и, подходя к кушетке, задела его плечом. Нори сразу замерла, задрожав, глаза её заметались, а рука неуверенно потянулась в его сторону. Протянутые пальцы скользнули по плечу, задели шею, переместились на скулу... Блез, действуя наугад, накрыл их своей ладонью. Ошибка.

Девушка вскрикнула, отпрянула от него, как-то неловко развернулась и упала на пол. Потом тут же поползла прочь, упёрлась в угол, замерла там и стала озираться слепыми глазами. Потом вытянула вперёд руку, будто ожидая нападения; на щёки хлынули слёзы.

Блез в нерешительности смотрел на неё, удивляясь такой реакции. Всё серьёзно, слишком серьёзно. А он всего лишь прикоснулся к ней…

И тут Нори заговорила. Сама, — он не задавал ей вопросов, не требовал слов…

— Вы снова хотите знать, что произошло?

Блез улыбнулся; она как-то странно напомнила ему Драко, когда он до ужаса чего-то боится, но вынужден подавлять страх. Конечно, он не стал бы забиваться в угол, но интонация слов, ровность и чрезмерная чёткость голоса, напряжённые мышцы шеи… В точности, как у Драко, даже чуть приподнятые брови — и те, как у него.

Нори тяжело дышала, ожидая его ответ. Блез решил сменить тактику:

— Ты знаешь, изнасилование — это акт гнева, жажда контроля, а не секса, — небольшая пауза, — Элеонор, почему он был так зол?

Девушка вздрогнула, но быстро взяла себя в руки. Блез просто видел, как рвутся её нервы.

— Почему вы спросили?

— Я хочу знать.

— Зачем?

— Ради тебя же.

— Зачем?

— Ответь сначала ты.

— Я… — девушка на секунду замолчала, обдумывая ответ, — Я раздразнила его побегом…. И ещё взяла его деньги.

Блез рассмеялся. Громко, больно, заставляя вздрагивать и бояться, заставляя вспоминать моменты собственного веселья.

— Прекратите, — в стиле Драко отчеканила девушка, ещё больше позабавив Блеза. Он всё также смеялся. Нори чувствовала, просто чувствовала, что сейчас сорвётся. Скоро, вот уже теперь, сейчас…

— Прекратите! — изо всех сил прокричала она, — Вы не знаете! Вы ничего не знаете! Как вы смеете!? Вы же ни о чём, ни о чём даже не подозреваете! …и смеётесь!

— Так расскажи!

— Замолчите!

— Расскажи, я замолчу.

— Нет!

— Я замолчу. Замолчу!

— …Х-хорошо.

Девушка напряглась, силясь собраться с мыслями. Она долго молчала, но Блез не торопил. Он сам по опыту знал — это сложно. Через минуту она начала. Медленно, больно…

— Он… он пришёл в номер. Я была в спальне, и он вошёл. Я хотела позвать на помощь через окно, но он убрал его… магией. И второе. И он запер дверь. Стало совсем темно. Я хотела убежать, но он меня поймал и кинул на кровать… — она на секунду замолчала, — Он связал мне руки за спиной. И смеялся! Смеялся, ему было весело! Потом он порвал моё платье и… и… — девушка задрожала, фраза оборвалась. — Было так больно! Так больно! Я думала, что не выживу. Да, наивно, но ведь до этого я совсем не знала боли… А позже… я что-то сказала, он стал меня душить. Тогда я ударила его, он упал. Я хотела сбежать, но он поймал меня за лодыжку и не отпускал. Я пыталась, пыталась вырваться, но он держал! А потом он встал и стал бить меня. Он бил ногами, ударял об углы, ломал кости…. А у меня связаны руки, я даже не могла прикрыть лицо! Я едва-едва дышала от такой боли… Я просто не подозревала, что может быть так больно!!! Так больно… А потом он поднял меня, прижал к стене и снова… снова сделал это. Было больно, так больно, так страшно! Я умирала, но не могла ничего сделать…. Он сказал, что я стану животным, а я едва слышала, я просто задыхалась от крови во рту, от боли в теле. Он рассмеялся и бросил меня в комнату, запер дверь, оставил лежать. Я ничего не видела, я умирала от боли, от побоев. А потом он пришёл и вылечил. И снова избил, и снова бросил на кровать… Было так темно, так больно… А ещё он не давал мне есть. Только виски. Один раз он принёс ростбиф, и я уже ни о чём думать не могла, кроме еды. Он дал мне кусочек, а потом, дразня следующим, заставил… заставил… А я сделала, я ничего не соображала — только поесть… И потом он снова сказал, что я животное… я что-то ответила, и он снова стал меня бить. Он сказал, чтобы я молчала, ведь животные молчат… А потом кинул на пол и снова... Так больно… Больно! А позже я снова что-то не то сделала, и он снова избил меня до полусмерти. Я ничего не думала, я кашляла кровью, было так больно…. Я просила убить меня! Он снова стал бить: «Животные молчат!» А я рыдала, в бешеном усилии разрывая верёвками руки. Он смеялся и говорил, что приготовил мне кое-что похуже смерти. И он.. он заклеймил меня! Он перевернул меня на живот, поднял одежду… Он раскалил так, что в темноте светилось, и выжег на мне что-то между лопаток. Я задыхалась от боли, кричала, я теряла сознание, но он меня будил и продолжал. А потом сказал, что вышло криво, убрал, и снова!!! Я даже не подозревала!.. Я задыхалась, я умирала, а он лил виски на меня, на ожог. Он сказал, что теперь я точно животное, даже с клеймом. Я что-то сказала, и он обжёг и лодыжку. «Ты не поняла? Животные молчат!» Так больно было. Так больно! А он тут же снова прижал мне к стене и снова!.. Я хотела умереть от такой боли! Я теряла сознание, но он будил и снова… И тогда я сломалась, стала бояться. Бояться всего: боялась дышать, кричать, плакать, боялась разбудить его, боялась что-то сделать не так, боялась создать даже мельчайший шум! Какое сопротивляться… Я уже ничего не могла. Он иногда лечил меня, но на коже оставлял. Он сказал, что должны остаться шрамы. А я молчала, ведь животные молчат!! И кивала. А он снова кидал меня на кровать и снова… Он резал мне пальцы, он рвал губы, он заплетал мои волосы, ставшие уже красными от крови. Он заставлял меня…, и я делала. Он так и не развязал мне руки. Я уже ни о чём не думала. Я только боялась удара и его похоти, мечтая умереть. И этот виски! Я захлёбываясь пила, а мне нельзя пить! Нельзя! И уже всё, и ни одной мысли — только страх, какой-то инстинкт…. А он смеялся и говорил, что я животное, прирученное и покорное. А мне уже было всё равно, я только боялась удара. И он бил, бил снова и опять, без конца!.. Вы не знаете, каково это! Вы не знаете!!! — прокричав это, Нори замолчала, всё её тело затряслось от рыданий. Прошло несколько минут и она уже спокойным, но каким-то обречённым голосом добавила, вытянув к нему руки, — А теперь… теперь из-за вас у меня останутся шрамы, как он и хотел. Что вам мешало убрать раны раньше? Глупо, слишком глупо, — она горько улыбнулась и спрятала лицо в ладони. Потом вдруг подняла на него потемневшие слепые глаза и тем же ровным голосом произнесла, — А знаете, что самое смешное? Я беременна. После всего этого я ещё и беременна. У меня будет ребёнок. Вас это не удивляет, Блез? Вам это не кажется смешным?! Она выкрикнула последнее предложение, но тут же взяла себя в руки. Идеальная осанка, чуть вскинутый подбородок… Но её страх Блез распознал так же легко, как распознал бы страх Драко. Напряжённые плечи и шея, приподнятые брови, неестественно замершая фигура… Только её ещё била едва заметная дрожь, и лицо её быстро бледнело. Тем не менее, она ему всё рассказала, только, жаль, этого было недостаточно. Да, она открылась, но до сих пор стояла будто за стеклянной стеной. Элеонор рассказала, потому что её вынудили, но помощи не просила. Она ему просто не доверяла. Нет, даже хуже — до ужаса боялась. Что с этим можно сделать?

Блез вздохнул и снова взглянул на девушку; она уже сумела подавить дрожь, но все равно была белее мела. У неё будет ребёнок? Всё существенно усложняется. Придётся написать Мисси, чтобы она решила эту проблему, заодно посмотрит её глаза. Полторы недели — всё-таки, это многовато.

Нори сидела, изо всех сил пытаясь казаться спокойной. Она рассказала, но никакого облегчения не чувствовала. Только ужас, этот ужас — неконтролируемый страх без конкретных причин. Что может для неё сделать Блез? Ничего — ни утешить, ни убедить в чём-то, он совсем не мог ей помочь…

И этот ужас… Пусть мужчина уйдёт, её нервы и так на пределе, а в его присутствии они просто лопаются… Мерлин, почему он не уходит, чего он ждёт? Нори чувствовала, что ещё несколько секунд, и она снова сорвётся… На что он вынудит её в этот раз?

В этот момент её голову пронзила острая боль. Сконцентрировавшаяся было в затылке, она стала перемещаться к глазам, быстро усиливаясь. Девушка почувствовала, как все мышцы тела непроизвольно сокращаются, и она начинает задыхаться. Боль в глазах всё усиливалась, и казалось, ещё немного — они просто загорятся. Трясущимися руками она стала давить на веки, потом царапать ногтями — брови, виски, кожу вокруг глаз. Сжатые челюсти приносили лишь новые мучения, а боль в глазах была уже невыносимой. Не выдержав, Нори мучительно застонала сквозь сжатые зубы. Слух уловил приближающиеся шаги и обеспокоенный голос:

— Что с тобой?

Боль становилось сильнее. Казалось, что дальше уже некуда, но мука увеличивалась; Нори всё сильнее царапала лицо. Где-то далеко Блез снова спросил, что с ней. Задыхаясь, она хрипло прошептала:

— Я не знаю. Но больно, больно!.. Глаза болят.

И тут же снова застонала. Больно, больно! Глаза просто жгло; казалось, они сейчас вспыхнут. Сама не понимая, что делает, Нори всё сильнее впивалась ногтями в собственную кожу. Болело всё сильнее и сильнее…. Внезапно кто-то схватил её за руки, отводя их от лица.

«Не трогайте, не касайтесь!» — хотелось прокричать, но собственное тело не повиновалась. Ужас от хватки Блеза только ухудшал её состояние.

— Кричи, — приказал Блез, и Нори тут же закричала изо всех сил от боли и страха, — Я отпущу твои руки, но пообещай не трогать глаза.

Когда до Нори дошёл смысл этих слов, она, застонав от страха, кивнула, и Блез отпустил. Но облегчение длилось недолго, новая волна боли — и её ногти, сопровождаемые бешеным криком, снова впились в кожу. Послышались чертыхания Блеза, потом шипение заклятья, и какая-то непреодолимая сила свела её руки за спиной и зафиксировала в таком положении. Девушка оказалась сидящей в слепой темноте со связанными за спиной руками, острая боль жгла глаза. Рассудок Нори помутился. «Нет, нет, не опять!..» Стали мерещиться пальцы, сжимающие её колени, потом короткий «фирменный» смешок её свёкра. Больная память услужливо возрождала прошлое в виде галлюцинаций. Снова злые губы рвут её губу, рвётся по швам одежда…. Почему на ней было белое платье? Она же вдова. Ужас жалил сильнее боли. Нори чувствовала реальное жжение в разорванной губе, боль в стёртых запястьях. Кто-то стал кусать плечи, потом тяжёлое мужское тело прижало её к кровати. Нори хотела закричать, но чувствовала, что задыхается от страха. Снова появилась хватка на её ногах, кто-то раздвинул колени… Нори снова попыталась кричать, чувствуя рыдания, сжимающие грудь, но тщетно. Волна уже галлюцинаторной боли пронзила живот, и снова что-то впилась в плечо. Нори напрасно пыталась разомкнуть руки, удерживаемые заклятьем, или верёвками — по убеждению памяти. Напрасно. Та же память кричала, что это произошло снова, и впереди у неё ещё три дня таких мучений. Нори уже ничего не понимала от боли, от ужаса, и уже всему верила и со всем соглашалась. Только бы это прекратилось. Вдруг кто-то затряс её за плечи, и девушка поняла, что лежит на полу, а не на кровати. Она стала отчаянно цепляться за эту «непамять». Всё ещё задыхаясь от ужаса, но чувствуя, что её запястья свободны, Нори схватилась пальцами за трясшие её руки, потом дальше — за плечи. Не зная, не помня, не понимая, кто это, Нори прижалась всем телом к этому человеку, к своей «непамяти», спрятав лицо на «её» плече. Тёплые руки сомкнулись на ней кольцом, и Нори зарыдала. Всё ещё мерещилась боль в животе, но всё слабее.

Новый накал страха, и девушка ещё сильнее прижалась к держащему её человеку. Ей ещё казалось, что жадные руки трогают её тело, хватают плечи. Последняя попытка памяти навязать своё главенство, и Нори в страхе подтянула колени к лицу. От этих манипуляций держащий её человек, раньше, кажется, стоявший на корточках, упал, и Нори теперь просто сидела у него на коленях. Слёзы катились из глаз, всё тело дрожало. Новая ужасная мысль в голове, и девушка ещё сильнее вцепилась в свою «непамять». Так поступают тонущие дети — они руками и ногами хватаются за всё, возвышающееся над водой. Так и Нори держалась за прямое подтверждение того, что «то» — всего лишь мираж.

Наложив на руки девушки связывающее заклятье, Блез быстро перескочил к камину, и после несложных действий перед ним предстала гостиная Миссетри Мун, целительницы. Не найдя оной в комнате, Блез закричал:

— Мисси, быстро иди сюда! — тишина, — Мисси, я сказал быстро!

Через несколько секунд дверь гостиной отворилась и показалась голова жмурящейся симпатичной азиатки.

— Пять утра, Блез, — простонала она и, подойдя к камину, почти рухнула на пол, — Что тебе?

— Срочно аппарируй! Помнишь я на седьмом курсе после дуэли… ну, из-за неправильного заклятья ослеп? Помнишь? Отлично, здесь тот же случай, только серьёзнее. И зрение уже возвращается. Возьми всё, что понадобится и быстро!

— Хорошо, только подожди, — азиатка вздохнула и будто бы стала цитировать учебник, — Откинь голову пациента назад и сделай холодный компресс на глаза. Кроме того, он ни в коем случае не должен терять сознания. Ноги должны быть выше головы, и зафиксируй руки, пациент может пытаться давить на глаза, а это…

— Мисси, я не могу! Если я к ней прикоснусь, она с ума сойдёт! Она уже… Не знаю, что с ней. Мисс…

— Блез, что ты с ней сделал, что она так тебя боится?..

— Мисси!! Дьявол! Я умоляю, умоляю тебя поторопиться! Всё потом.

— Хорошо, хорошо, — девушка снова вздохнула, — Я скоро.

— Поторопись, — кинул Блез и разорвал соединение.

…Нори корчилась на полу, крича, плача, с ужасом глядя на что-то. Блез позвал её, но никакой реакции. Девушка пыталась куда-то ползти, что-то лепетала, странно глотала воздух, будто её душили. Было ощущение, что она бредит. Блез подошёл к ней, присел на корточки и, назвав «Фините Инкатейтум!», тихонько затряс девушку за плечи. Она неожиданно стала цепляться за его ладони, плечи, потом, подтянувшись, обхватила его руками и зарыдала. Блез улыбнулся и, успокаивая, обнял её за плечи. Потом, потеряв равновесие, сел на пол, всё также улыбаясь. Вот. Она просит о помощи, всё сложилось даже к лучшему. Он легонько погладил её по спине: «Всё хорошо». Нори лишь зарыдала с новым напором и сильнее в него вцепилась.

Но странно.

Блезу был удивлён тем, насколько доверчиво она к нему прижалась, насколько отчаянно просила о помощи и пощаде. Ему это было ново. «Хотя, нет, — прошептало сознание, — Гермиона. Уже очень давно, но это была Гермиона».

Где-то за стенами замка далёким громом дала о себе знать затянувшаяся гроза. Далеко в Хогвартсе сплелись в жарком объятии тела Рона Уизли и девушки из Равенкло. В холодном Лондоне в подземельях сидел настоящий, но уже сходящий с ума Рон Уизли. В Дублине Люциус Малфой в гневе разбил стакан — этой девчонке удалось-таки его обставить. В предместьях Лондона Миссетри Мун сосредоточилась, собираясь аппарировать. А в Кардиффе, в замке Диплейк в углу сидели, прижавшись друг к другу, улыбающийся мужчина и дрожащая женщина. Где-то далеко снова послышался гром.

.::Предыдущая глава::. | .::Оставить отзыв::. | .::Следующая глава::.

(c) 2004-05. Права на публикацию фанфика на русском языке
принадлежат его автору sthikatillo
Любое использование материала данного сайта,
полностью или частично, без разрешения
правообладателей запрещается.