Цепи

ГЛАВА 4

Невидимые.

          Хогвартс. Нори в изнеможение упала колени. Вот он, Хогвартс. Что теперь?
          Было как-то непривычно и неожиданно понять, что она свободна. Особенно после того, после тех трёх дней, худших в её жизни… Нори осеклась. Она дала себе слово больше не вспоминать об этом. О Люциусе Малфое, о темноте, о боли… Вот он, он — Хогвартс. Надо бы идти налегке, как на крыльях, но всё вверх тормашками… Её собственные мысли давили на измождённое тело даже сильнее, чем коробка, которую она до сих пор связанными руками прижимала к груди. Подумать только, всего три дня назад она сбежала из Поместья. Но то же знакомое чувство, что прошли годы. Эти три дня изменили её. Она… она теперь знает боль. Знает страх и унижение. Это… это не сгладить, на это не посмотришь сквозь пальцы...
          Нет, нет. Не думать об этом, она же пообещала.
          Ведь всё, конец. Прошло. Теперь она свободна, она идёт в Хогвартс. Там помогут. Там она будет спокойна. Да, надо идти.
          Девушка поднялась с земли и, едва переставляя ноги, пошла по ночной дороге по направлению к замку. Ей повезло, в Хогсмите её мало кто видел, да и те не обратили должного внимания. Блеклой тенью миновала она деревню и теперь шла по странно запомнившейся дороге. Странно потому, что она ходила по ней всего раз, на своём далёком третьем курсе. Была страшно холодная осень, снежинки оседали на лице каплями воды, школьники шумели и смеялись. Смеялась тогда и Нори со своей равенкловской подругой Орлой. Орла щебетала о нравящемся ей Оуэне, Нори молчала о Джастине, боясь разрушить сказку. Мерлин, как же наивно — сказки, всесильная любовь, всепобеждающее добро. Да, наивно… но хотелось вернуть то время, очень хотелось. Она… она бы многое изменила.
          Усталость наполняла свинцом тело и приятным забытьем разум. Мысли по капельки, медленно уступали инстинктам, а связанные руки так и норовили выпустить ненавистную коробку. Что же с ней происходит? Нельзя останавливаться, надо идти в Хогвартс. Живот сводило от голода, руки медленно расслаблялись. Три дня боли и темноты наконец-то взяли своё. Но нет, нет… Нельзя, надо идти.
          Внезапно перед ней просто из ниоткуда появились две человеческие фигуры. Нори остановилась, как вкопанная, боясь подать голос. Два человека, мужчины, кажется, смотрели на неё и тихо переговаривались.
          — Шпион?
          — Не, вряд ли. Что-то не похоже.
          — Но граница… Мы должны её препроводить в Хогвартс.
          — На кой чёрт? Кому она там нужна?
          — А это уже не моё дело, приятель. Сказано же: всех.
          — Ну, если бы мы тащили к директору каждого, кто…
          — Гаррет, всех. Тем более, что околачивающийся ночью у границы — не каждый.
          — Хорошо, сдаюсь, — мужчина сделал шаг вперёд и обратился к Нори, — Извините, мисс, но мы должны прервать вашу прогулку. Вы нарушили границу Хогвартса, а время сейчас неспокойное. Так что, — мужчина направил на неё палочку, и… и всё.
          Девушка оказалась в какой-то густой тьме. Сколько она не всматривалась, ничего не могла разглядеть. Она попыталась пошевелить руками, но они оказались связаны. Связаны за спиной, по запястьям. Ужас сковал сердце. Неужели, неужели опять? Она стояла босиком на холодном, кажется, каменном полу. Удары сердца гулко отдавались в ушах. Нори судорожно попыталась порвать верёвки, но они, как и в ту ночь, только сильнее впивались в кожу. Тёплая кровь смочила пальцы.
          Где она? Почему так темно? Паника потихоньку шаг за шагом рушила её самообладание. Девушка стояла одна в непроглядной тьме, ничего не видя и не слыша. Даже воздух не колебался. Она сделала один неуверенный шаг, эхо тут же разнесло этот шаркающий звук по невидимым стенам и сводам. Ступни мёрзли на каменном полу, страх перед неизвестностью вызывал слёзы. Где она? Почему темно? Почему связана? Нори стала метаться в темноте, надеясь наткнуться на что-нибудь. Но только эхо разносило звук её шагов. Ужас всё усиливался. Что произошло? Почему она здесь? Она должна быть в Хогвартсе, те мужчины сказали, что в Хогвартсе.
          Собственное быстрое дыхание оглушало. Девушка споткнулась и упала на пол, тут же вернулся тот момент в отеле, когда она не могла встать. Сердце всё громче и громче звенело в ушах. Судорожными движениями Нори перевернулась на спину и стала куда-то ползти, ища возможную опору. Где она? Что происходит? Темнота оглушала, вселяла панику и будоражила память. Где она? Где? Почему? Нори зарыдала в голос. Как девчонка, совсем как девчонка.
          Нет, нет, только не это!..
          И тут где-то впереди раздался короткий мужской смешок, миллион раз передразненный эхом. Нори резко замерла, боясь дышать. Он здесь. Здесь!
          Что-то тихонько звякнуло, и поток света обрушился на фигуру мужчины. Люциус Малфой с плотоядной ухмылкой смотрел ей прямо в глаза, засунув руки в карманы брюк, опираясь на что-то бедром. Нори всхлипнула и стала ползти назад, не отрывая взгляда от мужчины. Он стоял, не шевелясь, и только смотрел на её движения.
          И тут рядом осветилась ещё одна мужская фигура, очень похожая на первую. Те же светлые волосы, тот же высокий рост, те же руки в карманах.
          — Даже не думай, — двадцатитрёхлетний Драко повторил слова, сказанные им шесть лет назад, — Даже не думай, Эл.
          Нори замерла на месте. «Драко?» Он жив? Это он?» Нори откинула голову назад, заклиная себя проснуться. Да, это кошмар, просто кошмар. Но… но всё слишком реально….
          — Драко, помоги… помоги мне!
          Но мужчина только стоял в своём кругу света, пристально глядя ей в глаза. Нори уже не сдерживала рыданий. Ужас подчинил полностью, девушка снова поползла прочь от этих фигур, прерывисто глотая воздух.
          И тут слева осветилась новая фигурка. Это ребёнок, лет десяти-двенадцати. Девочка подняла голову, и Нори узнала лицо, поразительно похожее на своё собственное. Только у девочки были серо-зелёные глаза её матери, а не голубые.
          — Стефани? Стефани…
          Это её младшая сестра, Стефани. Но… но ей сейчас где-то восемнадцать, она недавно закончила Хогвартс, это невозможно.
          — Выйти замуж за Малфоя, за Драко Малфоя!.. — девочка мечтательно улыбнулась, — Я тебе завидую, Нори.
          Нори покрылась холодным потом. Она помнила эти слова. Семь лет назад, октябрь. Стефани, гордость родителей, попала в Слизерин. Она уже поняла место, которое там занимал Драко Малфой и вообще Малфои, и тогда…
          — Выйти замуж за Малфоя, за Драко Малфоя!.. — повторила девочка и мечтательно улыбнулась, — Я тебе завидую, Нори.
          Нори зарыдала ещё сильнее, ей казалось, что она сейчас разорвётся на кусочки. Что за кошмар? Она всегда бежала от всех этих слов, но они настигали. Это неправильно!
          Девочка переливчато засмеялась: «Я тебе завидую, Нори».
          В этот момент появилась новая женская фигура, также похожая на Нори и на смеющуюся девочку.
          — Как ты могла, Нори? Учитывая твоё положение! Какой-то хаффлпафец, маглорождённый! — красивая женщина вздохнула и брезгливо поджала губы, — Ты низко пала.
          — Но, мама!… — Нори умоляюще посмотрела на женщину, — Мама!…
          — Прекрати, — лицо женщины на миг осветила вспышка ярости, — Ты — ничтожество, и не смей называть меня матерью!
          Рыдания согнули Нори пополам. Эти… эти слова были произнесены семь лет назад, в начале декабря. Нори привезли последний раз в Ольстер, и Хейвуд Брэдстоун, оставшись с дочерью наедине, не преминула высказать своё мнение.
          — Прости!.. — Нори ещё раз взглянула на мать, но та уже на неё не смотрела.
          «Какой кошмар, какой ужас!» — билось в голове девушки.
          — Человек может привыкнуть ко всему, — впервые подал голос Люциус.
          Он ещё раз ухмыльнулся и стал подходить к ней. Нори забилась на полу, пытаясь уползти прочь, но собственные неорганизованные движения не приносили никакого прока. Люциус плавными шагами приближался, круг света следовал за ним. Нори в ужасе стала что-то лепетать, одновременно пытаясь отползти подальше.
          И тут почти перед самой Нори появилась новая мужская фигуры. Золотые волосы, ещё не сложившееся тело, руки, сложенные под грудью, доверительный взгляд синих, как зимнее небо, глаз. Нори забыла про Люциуса.
          — Джастин?… — перед Нори стоял шестнадцатилетий Джастин Финч-Флетчи. Такой, каким она его запомнила. Та же улыбка, те же губы, руки… Нори передёрнуло.
          В этот момент Люциус схватил её за плечи и поднял.
          — Помоги мне! Помоги!
          — Нори, успокойся, он же совсем не страшный! — Джастин улыбнулся, и в Нори что-то оборвалось. Эти слова он тоже когда-то уже говорил. Когда занимался с ней Гербологией, когда она визжала от страха при виде Вокаруда…
          — Джастин…
          Нори не успела закончить. Люциус, поставив её на ноги, схватил сзади за волосы и, потянув, почти оторвал от пола. Нори закричала от боли и отчаяния. Снова то же ощущение, что ты беспомощна, что ты слаба и ничтожна. Люциус улыбнулся её крику и, держа за волосы, заставил идти куда-то назад. Слёзы заливали глаза, разорванная кожа кровоточила. Она о чём-то умоляла Люциуса, но он только улыбался и уверенно вёл её куда-то. Скоро её ноги коснулись чего-то невысокого, где-то на уровне коленей. Нори хотела остановиться, но Люциус всё тянул её вниз, заставляя прогибаться в спине. Нори коротко всхлипывала от своих догадок и беспомощности. Она смотрела на фигуры за спиной Люциуса и шёпотом молила о помощи. Все они пристально глядели ей в глаза, но не двигались.
          Люциус всё тянул её за волосы, и скоро она уже распласталась перед ним на чём-то мягком и пружинистом. Постель. Уже не осталось сил плакать. Уже не осталось сил сопротивляться. Уже не осталось сил ни на что.
          — Нет, нет, нет…
          Очнулась она в какой-то светлой комнате с высоким потолком. Простенькая белая занавеска на её постели была задвинута, и всё, что она видела — потолок. «Это был сон, всего лишь сон», — успокаивала себя Нори. Почти с удивлением она поняла, что руки не связаны. Девушка попыталась приподняться, но какие-то чары не давали ей пошевелиться. Нори попыталась ещё раз; где-то недалеко раздался лёгкий звон, и послышались шаги. Занавеска отодвинулась, и перед Нори предстала женщина средних лет с седыми волосами, в халате и шапочке целительницы. Лицо женщины было ей смутно знакомо.
          — А, уже проснулась? — женщина улыбнулась, прошептала заклятье, и невидимые путы исчезли с тела девушки, — Гаррет! Забирай, она проснулась.
          — Где я? — почти на автомате спросила Нори, — Куда забирать?
          — Потом, всё потом.
          Женщина заставила её встать с постели, на девушке оказалась одета только короткая больничная сорочка. К ним подходил мужчина, очевидно, Гаррет, и Нори попыталась спрятать свои ноги. Стыд. Ноги, истерзанные, побитые, с недвусмысленными синяками на коленях. Мужчина посмотрел на эти синяки, потом перевёл взгляд на запястья с глубокими следами от верёвок, на шею в красных пятнах и синих отметинах. Его взгляд скользил по её коже, задерживаясь на тонких порезах, воспалившихся укусах, на многочисленных синяках, и брови его медленно ползли вверх. Нори хотелось провалиться сквозь землю, она злилась на саму себя за это смущение, от стыда боясь поднять на мужчину глаза. Он знает, он понял это, понимает. Слёзы стыда появились на глазах, и Нори ещё ниже опустила голову. Наконец-то женщина с седыми волосами протянула ей халат, и девушка тут же его надела, тщательно закрыв шею. Рукава были короткими, едва закрывающими локти. А уж запястья… Нори исподлобья глянула на мужчину, на его лице читалось какое-то странное равнодушное удивление. Он понял. Слеза стыда сорвалась с ресниц, и Нори торопливо её стёрла. Он понял. Она была зла на себя за эти слёзы, за смущение.
          Гаррет кашлянул:
          — Ну, Поппи, она готова?
          — Да, — женщина, кажется, была чем-то недовольна, — Можешь уводить. Но только чтоб завтра её вернули обратно, и без этого запрета.
          — Сдаюсь перед вашим напором, мадам, — съехидничал Гаррет. Потом взглянул на Нори, — Может, вы ей какие тапочки вручите, а? Там же по камням, холодно.
          — А у меня обуви и нет-то, — несколько рассеянно пробормотала женщина, — Хотя, я сейчас.
          Через минуту женщина вернулась с лающими волшебными тапочками-собачками:
          — Думаю, подойдёт, — пролепетала она, и поставила их перед Нори, — Всё, теперь можете идти.
          Гаррет кивнул и, взглянув на девушку, пошёл куда-то. Нори торопливо надела тапочки, которые тут же засопели носами, и поспешила за ним. Как только они поравнялись, Гаррет спросил:
          — Что с тобой произошло?
          Нори едва не задохнулась от возмущения. Уже почти высохшие слёзы вновь появились на глазах. Почему он спросил? Зачем? Она исподлобья на него посмотрела, но, встретив внимательный взгляд, тут же опустила глаза. Несколько минут они шли в тишине. Они проходили мимо окон, доспехов, и в памяти Нори всплывали какие-то обрывочные образы, воспоминания. Орла с Оуэном, Джастин, Драко с неизменным Блезом Забини, она сама. Они точно в Хогвартсе.
          — Так что же случилось?
          Нори мысленно прокляла мужчину, идущего рядом. Почему он пристаёт к ней с расспросами? Он же и так сам всё понял. Ещё одна слеза скользнула на щеку и тут же была стёрта.
          — Ничего, — произнесла девушка, и сама удивилась боли, прозвучавшей в этом слове.
          — Ты не выглядишь на «ничего», — возразил Гаррет, остановился и выразительно скользнул взглядом по её запястьям.
          Нори тут же попыталась спрятать руки, но мужчина поймал её за пальцы и потянул вверх, показывая девушке её собственную стёртую кожу там, где была верёвка.
          — Тебя связывали, — он попытался встретиться с ней взглядом, но Нори упрямо опустила голову, — И связывали надолго.
          — Ни-че-го, — голосом, полным неудержимого стыда повторила девушка и высвободила свою руку.
          Гаррет хмыкнул и пошёл дальше. Нори шла чуть поодаль. Вскоре они подошли к каменной горгулье, мужчина что-то едва слышно прошептал, и скоро перед ними сформировалась лестница. Гарет пропустил Нори вперёд, и они стали подниматься. Нори стала догадываться, что это кабинет директора. Во время своего обучения она здесь ни разу не бывала, но слышала что-то про каменную горгулью и смешные пароли.
          За столом сидел Дамблдор, Нори его сразу узнала. Те же совершенно седые волосы и борода, те же очки-полумесяцы, тот же проницательный взгляд. Казалось, будто годы никак на него не повлияли. Директор встал, указал ей на стул напротив его кресла и, дождавшись, пока Нори сядет, неожиданно суровым голосом спросил:
          — Мисс, могу я узнать ваше имя?
          Внешне девушка не шелохнулась, но внутри всё кипело. Не говорить же здесь, что она носит фамилию Малфой! Может, как и в отеле, назваться Уирке? Нет, не следует. Орла благополучно закончила Хогвартс, и директор может её помнить. Рассказать всю правду? Тоже не следует. Но что же делать? Врать, наверное, бесполезно. Есть куча зелий правды и тому подобного…
          — Элеонор Малфой.
          — Я рад, миссис Малфой, что вы честны с нами, — Дамблдор замолчал, будто вспоминая что-то, — Насколько мне известно, вы недавно овдовели.
          — Да, это так.
          — Мои сожаления. Так что же вас привело в Хогвартс?
          — Мне… мне нужна помощь.
          Дамблдор чуть удивлённо взглянул на неё, потом перевёл взгляд на Гаррета. Тот пожал плечами и посмотрел на Нори; девушка тут же опустила глаза. Некстати засопели тапочки-собачки. Воротник халата съехал с шеи девушки, и Гаррет откровенно разглядывал синяки на её горле. Нори мысленно чертыхнулась. Если бы здесь не было Гаррета, она ещё смогла бы всё рассказать директору. А так…
          — Миссис Малфой, вы не должны смущаться. Мистеру Шеклби… — Дамблдор, угадав её мысли, кивнул в сторону Гаррета, — …Вы можете доверять, как мне самому.
          — Да, конечно, — Нори нервно поправила воротник халата, закрыв шею.
          — Отлично, — Дамблдор доверительно улыбнулся, — Что ж, рассказывайте, раз так.
          — Да, сейчас, — Нори попыталась собраться с мыслями. Чёртов мистер Шеклби! Ни капли деликатности! Но придётся рассказать. Нори выпрямилась, глубоко вздохнула и начала, — Директор, вам известно, что двадцатого июня погиб мой муж, Драко Малфой. Следующие пять дней я провела в Поместье, — Нори ещё раз глубоко вздохнула, — Вы понимаете, мой свёкор, Люциус Малфой, он… был ко мне несколько неравнодушен, и я сбежала, — Нори решила опустить последующие три дня, — И вот я здесь.
          — Миссис Малфой, — Дамблдор вздохнул и поправил очки, — Сегодня тридцать первое число. Я так понял, что двадцать пятого вы ушли из Поместья Малфоев. Почти двое суток вы провели у нас. Так что же произошло в те четыре дня, двадцать пятого — двадцать девятого июня?
          — Я не думаю, что это имеет значение, — голос дрожал, готовый сорваться. Нори опустила глаза, боясь показать свои слёзы.
          — Нет, боюсь, что имеет, — твёрдо возразил директор и сурово взглянул на девушку.
          — Отлично, — дрожащим голосом съязвила Нори и, не обращая внимания на слёзы, высоко подняла голову, упёршись взглядом в директора, — Двадцать пятого июня я, сбежав из Поместья, несколько часов провела в Гринготтсе, где открыла собственный счёт. Уже к вечеру я сняла номер в отеле «Чемптон». Скоро меня посетил Люциус Малфой, и три следующих дня я была вынуждена провести в его обществе, — Нори специально положила руки на стол, чтобы были видны запястья, и дала воротнику съехать с шеи, оголив синяки и красные пятна, — К счастью, мне удалось сбежать с помощью камина, — девушка глубоко вздохнула, на секунду закрыла глаза и тут же снова упёрлась взглядом в Дамблдора, — Какие-нибудь вопросы, профессор Дамблдор?
          — О, — виновато выдохнул директор, — Я прошу у вас прощения, миссис Малфой, — он едва заметно развёл руками, — Я не хотел вас обидеть, просто времена настали неспокойные, и мы обязаны проверять каждого, — Дамблдор доверительно улыбнулся и достал из ящика стола какой-то сосуд, — Я ещё раз заранее прошу прощения, но должен попросить вас это выпить, чтобы убедиться в правдивости вашего рассказа. Это зелье Истины, — Дамблдор протянул ей сосуд, и Нори залпом выпила содержимое. В голове тут же наступила странная ясность, а взгляд немного расфокусировался. Рядом послышался голос Дамблдора, — Миссис Малфой, ваш рассказ — правда?
          — Да, — ответила Нори, с трудом сфокусировав взгляд на директоре.
          — Вот и отлично, — Дамблдор взял у неё пустой сосуд и положил обратно в ящик, — Кстати, миссис Малфой, я должен сообщить вам, что мистер Финч-Флетчи женился, у него есть ребёнок. Это всё, — Дамблдор посмотрел на Гарета и приказал, — Мистер Шекклби, отведите миссис Малфой в её комнату. Элеонор, завтра вас окончательно вылечат от всех повреждений, и мы снова с вами поговорим.
          Гарет взял Нори под локоть и вывел из кабинета.
          Девушка с трудом различала предметы вокруг. Сколько будет длиться действие зелья? Порция, кажется, была небольшая, но что она знает о зельях? И зачем директор сказал ей о Джастине? Хотя… он правильно поступил. Самой разрушать свои мечты куда тяжелее. И удивление: она и не знала, что эта надежда жива. Девушка вздохнула и тяжело опёрлась о руку Гарета. Мистер Шекклби. Нори фыркнула; доволен он теперь? Всё узнал? И будто в ответ на её мысли он спросил:
          — Малфой тебя изнасиловал?
          Нори тут же почувствовала, как судорога рыданий свела горло. Чёртов мерзавец! Где его деликатность? И тут же она осознала, что зелье не позволяет ей солгать или ограничиться чем-то вроде «не твоё дело». Она подняла на мужчину полные ненависти глаза и прошептала:
          — Да.
          Зачем он спросил? Зачем? Рыдания снова свели горло, и Нори опустила голову. Что ему ещё надо?
          — Прости, я не должен был спрашивать, — со злой иронией извинился он, — Ведь это очевидно.
          Нори замерла на месте, её просто затрясло от гнева. Как он посмел!? Как? Она резко к нему развернулась и изо всех сил ударила по щеке. Пусть это была всего её вторая пощёчина и получилась она неважно, но зато это вполне ясно выражало её отношение. Нори удовлетворённо вздохнула и вызывающе на него посмотрела.
          Гарет без видимого удивления приложил руку к покрасневшей щеке, и ответил на её взгляд. Какое-то время они смотрели друг другу в глаза, а потом мужчина сделал шаг в сторону и, указав на какую-то дверь, сказал:
          — Ваша комната, миссис Малфой, — и зашагал прочь.
          Нори вздохнула и уже собиралась открыть дверь, как вспомнила:
          — А мои вещи?
          — Вы можете зайти за ними в больничное крыло, — с затаённой злостью ответил Гарет, даже не оборачиваясь.

***

          В душной комнате на втором этаже Хогвартса стояла тишина. Лазоревка, волями судеб оказавшаяся в крысиной норе, ещё раз прислушалась. Верно, в комнате никого. Лазоревка выпрыгнула из норы, расправила крылья и превратилась в человека. Шпион с облегчением вздохнул и, пройдя через комнату, почти упал на кровать. Конечно, в птичьем обличье шататься по трубам и крысиным норам — то ещё наказание. А с другой стороны честь. Лорд щедро вознаграждает за подобные мучения и добытую информацию. Правда, сегодня не густо. Миссис Малфой, сбежавшая из дому. Лорда эта информация вряд ли заинтересует, но вот в Тёмном Поместье за неё обязательно дадут хорошую цену. Всё-таки, по словам девчонки, мистер Малфой к ней несколько неравнодушен. Человек на кровати потянулся и перевернулся на бок. Докладывать про Элеонор Малфой. Шпион припомнил, как её называли — Нори. Что же, что же… Возвращаемся к истокам. Но пытаться скрыться от Малфоя!.. Шпион улыбнулся; какая наивность! Он прекрасно знал, что теперь для этого прилипалы Люциуса вернуть девчонку станет делом чести. Ведь они не прощают подобных оскорблений. Никогда.
          Тем более встал любопытный момент. Младший, кажется, Драко отбросил копыта, а наследничка-то и не осталось. Как же теперь? Либо Малфой должен жениться, либо Нори должна оказаться беременной. Впрочем, судя по её рассказу, последнее вполне может оказаться правдой. Да, и ещё можно будет содрать немного золота за конфиденциальность. Всё-таки, Малфои не только не прощают подобных оскорблений, они ещё и стараются их скрыть.
          Шпион ещё раз потянулся на синем покрывале и зевнул. Клонило в сон; всё-таки, пробраться в кабинет Дамблдора или хотя бы на место, откуда всё можно слышать — это довольно проблематично. Раз из десяти. Может, из семи… Но, в общем, редко.
          Шпион, преодолевая сонливость, заставил себя встать и переместить мысли в заранее приготовленный дубльдум. Только не хватало ещё чего-нибудь забыть. С этой мыслью человек снял туфли и снова лёг на кровать, тут же погрузившись в приятную полудрёму.

***

          Гарри вздохнул уже в который раз. Он уже связался камином с более полусотни мест в поисках Рона. Кто-то видел его вчера, кто-то позавчера, откуда-то он ушёл пятнадцать минут назад, а кто-то и вовсе впервые слышал это имя. Но Гарри почему-то было тревожно. Пусть слова вроде «Мистер Поттер, он был здесь всего двадцать минут назад» должны были его убедить в том, что с Роном всё в порядке, а что-то не то с Хедвигой, но Гарри беспокоился. Он хотел лично увидеть друга, чтобы успокоиться. Гарри уже в который раз связался с камином Норы. Та же гостиная, тот же старенький паркет, та же древняя люстра на высоком потолке, почти та же мебель. Гарри помнил всё это с детства. Чета Уизли, близнецы, Гермиона, Джинни, Рон… Только сейчас здесь было пусто. Близнецы вечно где-то пропадали, мистер и миссис Уизли сейчас были где-то в Шотландии у дальних родственников, Гермиону и Джинни ему уже не увидеть никогда, а Рон… Рон вроде бы должен был быть дома. Сейчас здесь ещё жил Билл, только он в данный момент был в Хогвартсе, Гарри с ним виделся через камин.
          Мужчина ещё раз оглядел комнату, собираясь оборвать связь, как услышал шаги. Через секунду у Гарри просто от души отлегло. В комнату вошёл Рон. Он, очевидно, попал под дождь — вода стекала с мокрых, почти бардовых от влаги волос, а ботинки хлюпали так, будто он нарочно ходил по лужам. Рон провёл рукой по лбу, стирая воду, и убрал мокрые волосы со лба. Потом вытер ладони об и без того мокрые брюки и стал снимать ботинки. Гарри с улыбкой наблюдал за этими такими знакомыми движениями, за тем, как Рон по своей привычке снимает ботинки, не развязывая шнурков, как снимает плащ, не замечая, что вода капает прямо на паркет.
          — Рон! — улыбаясь, позвал Гарри.
          Тот так комично перепугался от его голоса, что Гарри тихонько рассмеялся.
          — Гарри? Привет, — Рон улыбнулся и кинул мокрый плащ на кресло, — Как дела?
          — Да отлично, даже нечего рассказывать, — Гарри стал задумчиво смотреть, как от мокрого плаща на обивке кресла появляются влажные пятна, — А у тебя что?
          — Да вот, — Рон театрально показал на мокрую одежду, — Пожинаю прелести новой магической защиты, а также циклона над Лондоном. Из-за первого я не мог аппарировать прямо сюда, а из-за второго… — Рон снова убрал воду со лба, — Из-за второго я попал под дождь по дороге сюда.
          — Понятно, — Гарри ещё раз улыбнулся, — Знаешь, а Хедвига почему-то не носит тебе писем, возвращается, не отдав пергамент.
          — Не знаю, — Рон пожал плечами, — Наверное, стареет. Помнишь, Эррол тоже иногда ленился таскать письма или посылки, если была плохая погода или он был на кого-то из нас обижен.
          — Всё равно странно…
          — Ничего странного, Гарри. Просто Хедвига стареет, — Рон как-то виновато улыбнулся, — Это вполне естественно, — он на секунду замолчал и наконец-таки убрал плащ с подмокшего кресла, — Гарри, знаешь, я пойду. Мне ещё надо переодеться и ещё там кое-что… — Рон, извиняясь, развёл руками.
          — Да ничего, иди.
          — Хорошо, увидимся! Пока!
          — До встречи!

***

          Кстати, Уизли, чтобы подогреть твоё внимание, я тебе дам подсказку: с этой привязанностью ко мне Гермионы всё не так просто. И твоя сестрёнка приложила руку. Но про это позже.
          Итак, на горизонте появляется твоя сестра. Джинни, верно? Думаю, не для кого не секрет, что она в своё время по уши влюбилась в Гарри Поттера. Чего ты уже злишься? Я ещё ничего не сказал. Так вот, как я понял с её слов (признаюсь, я не слишком внимательно слушал), в какой-то момент Гарри просто заявил ей, чтобы она за ним не бегала и вообще от него отстала. Ну, ты понял. Только не вздумай теперь порвать все отношения с Поттером, Джинни могла и солгать. Но я начал чуть позже необходимого.
          Однажды, ночью естественно, мне понадобилось выйти из Подземелий. Зачем — это уже другая история. Но главное в том, что я по дороге встретил твою обожаемую сестру. Знаешь, она ревела точно также, как одна моя кузина — Кэтрин. С таким надрывом, с соплями и прочим. Жуткое зрелище. Я уже собирался пройти мимо, как она окликнула меня, обозвав Поттером. Очевидно, спутала с Мальчиком-Который-Выжил. Ну, волосы у меня чёрные, правда, кудрявые, а не прямые, но, если не следить, топорщатся во все стороны. А школьные мантии у всех были одинаковые. Шарфик я, увы, не захватил. Ладно, избавлю тебя от последующих разговоров, но в какой-то момент она уже висела у меня на шее. Только не питай иллюзий, Уизли. Я почти сразу сказал ей, что я вовсе не Гарри Поттер, что, кстати, вовсе её хватки не ослабило. «К чёрту всех слизеринцев!» — ты это сказал? Спешу тебя обрадовать, одного из них ты лично отправил по адресу. Ты убил Драко. Да-да, того самого Драко Малфоя. И пусть это ляжет на твоей совести, подонок. Его, кстати, двадцать четвёртого числа похоронили.
          А меня чуть Поттер не пришиб.
          Ладно, это война. Что уж злиться…
          Но я продолжу.
          Вот так появилась на свет маленькая интрижка. Кстати, всё то что говорят про рыжих в этом плане — это действительно… Хорошо-хорошо, молчу. Хотя, кому я это говорю? Ты самый рыжий из всех, кого я видел.
          Хорошо, проехали.
          Как всё началось, ты знаешь. А дальше… Скажу тебе честно: в рукопожатии и то больше чувств. Так, спортивный секс в шестнадцать лет. Обычное дело для самоуверенного парнишки. Но не удивлюсь, если твоя сестрёнка смотрела на это немного иначе. Она ведь никогда не была особо умна.
          Ну-ну, зачем столько эмоций? Только без эксцессов. «И скончался на месте от полученных знаний». Лорд убьёт меня. Впрочем, вполне возможно, что я говорю буквально. Но что ты так смотришь, несчастье? Да-а… Чем дальше в лес, тем больше извращенцев. Ты что — думал, что ты только мой пленник? Нет, парадом командует Великий и Ужасный. Сам-Знаешь-Кто.
          Так, на чём это я?
          Отчего у тебя болит голова? Я ждал, что ты спросишь. Мы копируем твою память. Надо же как-то воспользоваться твоим отсутствием. Только не питай иллюзий насчёт того, что ты, как информатор, для нас ценность теряешь. Вовсе нет. Просто это заклятье… Оно может скопировать не всё. Не буду вдаваться в подробности, но вряд ли мы вытянем что-то ценное об Ордене. У тебя в мозгу это будто под печатью. Ну, это не моя сфера, так что не мне это рассказывать.
          Увы, я должен идти. Нет, не подумай, что мне с тобой скучно. Просто нам предстоит одно опасное мероприятие, и я действительно должен идти. И я вернусь нескоро. Если вообще вернусь оттуда.
          — Да чтоб тебя с Сам-Знаешь-Каким-Маразматиком да по прямой дороге в преисподнюю! — прокричал Рон, но Блез уже не слышал.

***

          Нори, с горем пополам отыскав дорогу в лазарет, опять предстала перед женщиной с седыми волосами. В голове всплыло имя — мадам Помфри. Нори плохо помнила лицо целительницы, но имя ей запомнилось — Пенелопа Помфри. Была ли эта женщина ею? Вполне возможно. Подходит и по возрасту, и Гарет называл её Поппи. Скорее всего, это она.
          — Вы мадам Помфри, верно?
          — Да, это я, — женщина дружелюбно улыбнулась, — Меня кто-то ищёт?
          — Нет, просто я припомнила ваше имя, — Нори на миг задумалась, — Я здесь училась когда-то, но никогда не попадала в лазарет. Только знакомых навещала.
          — Понятно, — женщина как-то странно на неё поглядела и спросила, — Тебе на вид не больше двадцати, и…
          — Мне двадцать.
          — Тем более, я бы тебя запомнила… — задумчиво произнесла целительница.
          — Я проучилась здесь только три года, — коротко пояснила Нори, не желая распространяться на эту тему.
          — Почему же? — на лице мадам Помфри просияло любопытство.
          — Это давняя и скучная история, — скупо ответила Нори и, не дав женщине задать ещё один вопрос, спросила, — Простите, я пришла за вещами.
          — Да-да, сейчас, — женщина на секунду куда-то скрылась и тут же вернулась с вещами, — Вот, больше при вас ничего не было. А в этом пакете одежда и кулон, — она подмигнула Нори, и та ответила благодарным взглядом.
          Мадам Помфри уже куда-то засобиралась, и девушка поспешила спросить:
          — Простите, мадам Помфри, вы не могли бы сказать мне пароль гостиной Хаффлпафа?
          — Ох, деточка, мне вроде бы и не положено…
          — Ну, пожалуйста, я там кое-что оставила, — Нори попыталась набросить на себя самый жалостливый вид.
          — Ну, хорошо, милая. Только ни-ни. Никому, — женщина наклонилась к Нори и прошептала ей на ухо пароль.

***

          — Вот-вот, ещё немного, — прошептала сама себе Нори и снова стала давить на серый камень в стене комнаты для девочек.
          Она без происшествий миновала гостиную Хаффльпафа и вошла в комнату девочек номер один. Тогда, перед тем, как её увезли из Хогвартса, Нори успела сделать тайник в комнате. Конечно, разумнее было бы сделать его где-нибудь в подземельях, как поступало большинство студентов, но не вышло… В какой-то момент Драко со свойственной ему бесцеремонной самоуверенностью неизвестно как вошёл в гостиную Хаффлпафа, потом также загадочно вошёл в комнату девочек и, выгнав всех кроме Нори из комнаты и сказав ей, чтобы она собиралась, вышел. Нори помнила, как сначала ничего не могла понять, и как потом попыталась выйти, и как Драко тут же приказал ей оставаться в комнате и собираться. Он сделал это нарочно, для того, чтобы она не могла ничего сказать Джастину или передать ему что-то. Он будто угадывал её мысли. Нори вздохнула, вот и пришлось сделать тайник здесь.
          Как давно это было… И сохранилось ли содержимое? Вскоре камень поддался, и Нори, отодвинув его в сторону, достала из открывшегося пространства сухой цветок. «Жёлто-оранжевое, со скорчившимися листьями признание…» — припомнила девушка свои мысли. Такой, каким она его запомнила. Смахнув пыль, Нори поднесла цветок к лицу и вдохнула несуществующий аромат. Он сохранился только в памяти, как и мягкие прикосновения, и переливчатый смех, и звенящий шёпот….
          И внезапно в голове оформилась мысль. Его надо уничтожить. Уничтожить, чтобы она смогла начать всё по-новому, без Джастина, без Малфоев, без всего.
          Нори ещё раз взглянула на цветок. Столько памяти… И ранняя зима, и ранние ошибки, и белый лёд, и закат в её глазах…
          Его надо уничтожить. Хотя бы как символ мечты.
          Ладонь не хотела сжиматься. Просто не хотела, смочённая слезами.
          Коротко прошелестели ломающиеся лепестки и листья, глухо треснул стебель. Нори разжала пальцы, там теперь лежала только кучка мусора, реквием по мечте. Промелькнули какие-то образы и сразу исчезли. Хватит, всё будет по-новому. Она уедет из чёртовой Англии, даже с Британских островов. Уедет навсегда, и никогда ни один Малфой к ней больше не прикоснётся. И снова: «Прости, Драко».
          Отряхнув ладони, Нори встала и огляделась. Рядом стояли её вещи, она ведь ещё не заходила в комнату. Девушка прямиком из лазарета отправилась сюда. На ней по-прежнему были только халат, сорочка и тапочки-собачки, которые ей дала мадам Помфри. Собственно, другой приличной одежды у неё и не было, так что…
          Хлопнув дверью, Нори вышла из комнаты и отправилась рушить второй символ её мечты. Нет, неправильное определение. Она просто пошла в открытую галерею Хогвартса, где когда-то её впервые поцеловал Джастин, чтобы окончательно убить эту мечту. Ведь иначе… иначе никак.
          За сводами открытой галереи хлестал дождь. Упрямый, густой, он ломал нежные лепестки и давал жизнь невидимым росткам. Нори казалось, что прошла уже вечность, что она уже целую вечность рыдает здесь, стоя на коленях. Мечта уходила больно, она цеплялась за её сознание, за воспоминания. Его волосы на её глазах, шёпот, запутавшийся в светлых прядях…
          И удивление. Она… она не думала, что эта мечта ещё жива. Просто-напросто не знала. Так, она… напросто боялась оставить в себе хоть малейшую часть этой влюблённости, боялась оставить в себе прошлое. Джастин ушёл, он больше для неё не существует и, наверное, уже и не помнит её. Ещё слёзы, ещё дождь. Она решила навсегда уехать и забыть. Ливень усиливался, но Нори едва видела.
          Холодные капли коснулись лица, затекли за ворот халата, а Нори шла, не замечая свои вещи в собственных руках. Последний кусочек — озеро. Самый последний. Нужно только увидеть, чтобы забыть. Только увидеть.
          Тапочки-собачки жалобно скулили и морщились, когда Нори вступала в лужу. Нужно забыть, нужно только увидеть. Но в этом и состояла проблема. Из-за ливня она не видела почти ничего, кроме воды. Только вода, солёная вода на лице и пресная вокруг.
          Странно, холод почти не ощущался. Только жгучее сожаление и какое-то ощущение ущерба. Будто её ранили, но она почему-то не чувствует боли.
          Сквозь завесу воды Нори увидела что-то тёмное. Дерево. Но не одно. Она просто подошла к Запретному лесу, а озеро правее. Нори уже изменила направление, как что-то произошло. Свист воздуха, шипение воды и какая-то глухая боль во всём теле, сосредоточенная в затылке. Мир перед глазами окончательно расплылся, Нори вдруг зашатало. Что происходит? Она судорожно вдыхала воздух с каплями дождя, в глазах темнело. Сначала она уронила коробку, потом сумку с пакетом. Нори упала на колени и стала вглядываться в небо, но не видела ничего. Девушка уже не почувствовала, как навзничь упала на землю.

.::Предыдущая глава::. | .::Оставить отзыв::. | .::Следующая глава::.

(c) 2004-05. Права на публикацию фанфика на русском языке
принадлежат его автору sthikatillo
Любое использование материала данного сайта,
полностью или частично, без разрешения
правообладателей запрещается.