Цепи

ГЛАВА 12

Вольные-невольные.

Я ведь совсем слабая. Я о теле. О психике и интеллекте лучше промолчать. Но я слабая, совсем слабая… Ха, «волшебница»! Скорее, сквиб. Ох… а в Хогвартсе у меня всегда было почти отлично по Заклинаниям. Жаль, по остальным перебивалась еле-еле. Но потом… вы это знаете. И теперь я фактически сквиб. Знаю волшебный мир, живу в нём, общаюсь с волшебниками, но сама пользоваться магией не могу. Печально.

Я именно об этом подумала, когда Люциус вошёл в номер. «Чёртовы Малфои!» — наверное, самое сильное моё ругательство. Воспитание, знаете ли, не располагает.

Люциус вошёл в номер, что-то сказал. Уже через несколько секунд я очутилась в таком вот положение: наедине с ним, без малейшей защиты, с запертой дверью, в кромешной тьме. Конечно, было страшно. Но я не могла поверить, что он... м… сделает то, что сделал. Да, я боюсь слова «изнасиловать», оно до сих пор ранит. Дальше… как кошмар.

Он посадил меня на кровать, поцеловал, разорвав зубами нижнюю губу. На целый дюйм, наверное. Дальше — больше. Я хотела его оттолкнуть, но он легко поймал мои руки, свёл за спиной, связал. Потом ещё и локти. Это тоже очень больно, особенно на локтях. Попытайтесь свести так руки — это очень непросто. И я просто не могла больше сопротивляться — руки связаны, ноги придавлены. Я плакала. И дикое отчаяние, неверие… Один вопрос — Как?! Тебе не верится, что с тобой это может произойти…

Люциус. Было очень противно… какая-то брезгливость оттого, что он меня касался. Я кричала, не обращая на боль никакого внимания. Потом он порвал платье, бельё… Так страшно… И так легко раздвинул мне колени. Я, наверное, в тот самый миг поняла, какая я слабая. А мгновение спустя я закричала от боли. Это очень, очень больно. Но с каждым толчком, с каждым движением чуть тише. Нет, полностью боль прошла только через несколько часов, просто больнее всего в первый момент. И тогда я кричала. Какая уж гордость — одни инстинкты.

Потом он кончил, впиваясь зубами мне в плечо. Было очень больно. Я ведь до этого боли почти не знала. Он отдышался, отпустил мои колени, тут же спихнул на пол.

Было очень плохо. Каждое движение отдавалось болью, по рукам текла кровь… Было так больно, и я так сильно тянула верёвки, что кожа просто лопалась. Очень больно.

Мой рассказ так и пестрит словами «больно», «боль». Но как ещё это назвать? Наверное, мой словарный запас не слишком велик.

Вернёмся.

Вот так несколько часов я пролежала со связанными руками на полу, осознавая произошедшее. Даже успела чуточку привыкнуть у этой мысли. Потом…

Я что-то сказала, он стал меня душить. Я… я… Мне сейчас хочется смеяться… Я его ударила в промежность. Наверное, очень больно — когда я, уже полгода спустя, так же ударила Блеза, он просто взвыл.

Ладно, Люциус упал на пол. Увы, загородив выход. Мне, чтобы сбежать, нужно было его перепрыгнуть. Не вышло — он меня схватил за лодыжку и держал. Казалось, за те минуты я должна была десять раз умереть от ужаса. Что ж, это был бы лучший выход.

Люциус скоро встал и тут же меня по лицу ударил. Сбил с ног, стал бить дальше. Не думала я, что может быть так больно. Ждала, что сию минуту умру. Нет же…

Рот был полон крови, я отчего-то задыхалась. Люциус улыбнулся и, достав палочку, что-то прошептал. Наверное, это заклятие лечило только смертельные раны. Потом он поднял меня, а я даже пошевелиться не могла. Снова улыбнулся и снова… снова сделал это, прижав к стене. Ха, от боли я почти ничего не почувствовала…

Всё, я больше не могу. В другой раз.

***

Тошнило, дико тошнило. Нервы? Виски? Наверное. Да, выпила зелье, ну и что? В конце концов, многие снадобья достаточно индивидуальны… Нори вздохнула. Блез велел одеваться, обещал её отпустить. Нори не верила, десять раз не верила. Но есть ли выбор? Блез приказал.

Девушка грустно улыбнулась. Приказал, надо… Как это понимать? Она всё-таки признала в Блезе хозяина, что ли? Ох, это глупо. Давно пора взрослеть... Был какой-то холод внутри. А что это было за решение, когда… когда он её?.. Интересно, это было разумно или просто признаки фатализма? Пора умнеть…

Кредо Хаффлпафа — «Не принимай покорно». Ведь именно хаффлпафцы поднимали восстания, революции… Грифиндорцы шли в бой, слизеринцы и равенкловцы каждый на свой манер продумывали, но продвигали всё дело хаффлпафцы… «Не принимай покорно». Что, она уже и не хаффлпафка? Она уже давно не Нори, не Малфой, не женщина и даже не хаффлпафка… Бред.

Пора умнеть…

Ей двадцать, а боли предостаточно — слишком юной Нори точно себя не чувствовала. Умной?.. Какие есть показатели? Она читает… читала женские романы. Драко говорил, что это чушь, а ей нравилось. Серьёзные книги, классики? Однажды из упрямства прочла что-то умное и древнее — ничего не поняла. Учёба? Немного её было… Всегда мучалась над «удовлетворительно». Разве что Заклинания — всегда отлично. Флитвик даже говорил, что это её призвание. Жаль… У мистера Олливандера ей подошла первая же серийная палочка. «Идеально для косметических заклятий». Помнится, палочка была из розового дерева, с шипами вокаруды… Короткая — всего шесть-семь дюймов. Странно, на Гербологии при виде этой самой вокаруды у неё сердце в пятки уходило. А когда Нори пыталась сотворить над растением какое-нибудь заклятье, то оно только шипело и норовило укусить. Видно, не нравилось наличие трупов своих сородичей в палочке ученицы. Именно из-за этих вокаруд Нори сошлась с Джастином…

Ладно, довольно Хогвартса.

Рюкзак первым попался на глаза. Нори неуклюже подняла его, на пол посыпались вещи — сумка с монетами, пакет с платьем. Из пакета выскользнул кулон. Этот кулон… Если Блез отпустит… он стоит недёшево. Красный отблеск сверкнул на пальцах, тяжесть камня радовала ладонь. Нори завела руки за голову, щёлкнула застёжка. Так… Девушка посмотрела на своё отражение в отполированном секретере, вздохнула. Для неё время таких игрушек кончилось… Кулон скрылся в кармашке рюкзака.

…Свитер и футболка нашлись быстро. Брюки пришлось поискать — они вместе с ремнём были за креслом. Нори побыстрее оделась, вздохнула.

Умна ли она? Нет.

Странно, в обычной жизни она бы так просто с этим не согласилась. Что же в девушке изменилось? Повзрослела? Наверное. Неудивительно.

Двадцать лет. Помнится, на семейном совете было решено, что рожать она будет только после двадцати. «Не слишком пышет здоровьем» — сказал кто-то…

Интересно, будут ли у неё когда-нибудь дети? Муж? Семья? Нори сомневалась. Кто будет с ней нянчиться также, как и Блез? Ох, нет… не то слово. Кто сможет заинтересоваться ею так сильно, чтобы суметь так долго возиться? Кому она понравится — некрасивая, неумная, проблемная? Нори вздохнула, ощущая какой-то глухой страх. Будет тяжело, будет очень тяжело. Да… Но здесь она не останется. И если… если Блез передумает или солжёт… Нори просто не выдержит. Тогда она точно сорвётся.

Плохо. Ведь Блезу совсем не сложно нарушить обещание.

Девушка нерешительно остановилась у двери; был в этом страх от Люциуса. Дверь. Она не имеет права касаться двери. Ох…

Мерлин, неужели это на всю жизнь с ней останется? Опущенные глаза, страх перед незнакомцами, заученные правила? Тогда остаётся только надеть паранджу и уйти в ислам. Нори вздохнула и повернула ручку. Такая огромная дверь, а открылась бесшумно…

Там стояли Блез и незнакомец. Оба на неё посмотрели, Блез кивнул:

— Умница. Сейчас уже идём, — потом обратился к незнакомцу, — Рон, ты как? Через камин? — тот кивнул, — Хорошо, я скажу эльфу…

— Не стоит, — улыбнулся Рон, — Я и так прекрасно знаю, где он находится.

Блез кивнул, пожал незнакомцу руку, и тот пошёл куда-то прочь. Нори стояла в растерянности. Нереально, слишком быстро, слишком просто… Без слёз, криков, без страха. Странно. Она так долго мечтала о свободе, что представляла её себе, как что-то немыслимое, грандиозное… А тут… Слишком просто. Это вызывало тревогу.

Нори снова перевела взгляд на Блеза. Недавно так абсурдно клялась его убить. Как? Он сильнее её во всех отношениях, она просто не сумела бы.

Блез молча протянул ей какую-то куртку, Нори молча взяла, но до конца не понимала. Потом вспомнилось, что в мире уже зима… Когда она ушла, было лето, самое лето… Даже снег в окошке под потолком не мог разбить это ощущение. Девушка сняла рюкзак, надела куртку, вернула рюкзак на место. Блез пошёл по коридору. Хаффлпафка вздохнула; началось. Быстро догнала его, пошла рядом. Слизеринец вдруг дружелюбно улыбнулся, подал ей руку. Странно. Нори неуверенно заглянула ему в глаза, закусила губу. Это ещё что? Снова встретила его чуть весёлый взгляд, сама улыбнулась. Блез взял её под руку.

Это вроде перемирия.

Давно пора…

Было просто приятно. Проскользнула мысль — когда-нибудь она сможет просить его о помощи. Нори улыбнулась; или писать мемуары. Было легко и приятно. Захотелось вдруг, чтобы они вечно где-нибудь шли, захотелось навсегда сохранить это ненавязчивое прикосновение, лёгкий настрой…

Они добрались до большой двери. Блез достал откуда-то тёплое чёрное пальто, надел.

— В замке аппарировать можно только в этой комнате, — сухо пояснил он.

Как-то мудрёно отпер дверь, они вошли. Ничего особенного — просто круглая пустая комнатка. Нори вздохнула; кажется, Блез не лгал об её свободе… Очень уж правдоподобно.

— Знаешь, я мог бы аппарировать с тобой в Кардифф, но ты уж меня извини — ни сам, ни тебя светить не хочу. Тут рядом есть маленький городок — Левин. Там станция. Оттуда можешь ехать куда угодно, я тебе дам денег.

Нори кивнула. Всё так реально… Уже просто не верилось, что Блез может обмануть. Что ж, оно и к лучшему. Она ведь, всё равно, права голоса не имеет.

Нори, вся напрягшись, позволила Блезу обнять её, сомкнуть ладони. Короткая пауза, мужчина улыбнулся девушке сверху вниз, она опустила глаза. Его не понять. Короткий щелчок, Нори зажмурилась. Всё вокруг затрепетало, задрожало.

Мгновение спустя снова появилась твёрдость под ногами.

Дохнуло холодом, оглушила тишина. Нори открыла глаза, как-то чересчур резко скинула с себя руки слизеринца, посмотрела вверх.

Небо. Белое, непривычно далёкое, целая бесконечность неба... Тут же заболели глаза от рефлекторных попыток увидеть «потолок». Оп! Не было здесь границы. Просто небо, серовато-белое, с разводами. Больше нет потолка, просто нет.

Нори вдохнула непривычно свежий воздух, робко улыбнулась, огляделась вокруг. Всё белое — снег с коркой льда, вытоптанная тропинка, какие-то деревья. Только угольно-чёрный Блез. В расстёгнутом чёрном пальто, брюках и ботинках, со своими чёрными волосами и смуглой кожей.

Нори улыбнулась чуть шире, но так же робко. Неуверенно. Она… она просто разучилась выражать радость. Душа пела, но Нори просто не могла показать это. Внутри был какой-то барьер, и радость ограничивалась сомкнутой робкой улыбкой. Скованность.

Девушка никогда не думала, как будет реагировать на свободу. Она упорно о ней мечтала, но об этом пункте не задумывалась. Как же так? Она даже засмеяться не может…

Хаффлпафка неуверенно сделала шаг обратно к слизеринцу, закусила губу.

— Спасибо.

— Лучше просто больше мне не попадайся, — улыбнулся он.

Нори смотрела на эту улыбку и сама стала улыбаться шире. Просто так легче. Как ученикам в школе танцев легче танцевать, глядя на преподавателя; как простая просьба: «Делай, как я». Нори улыбнулась шире, снова горячо прошептала:

— Спасибо.

Спасибо. Блез стоял выше, и Нори, упираясь ему носом едва ли не в солнечное сплетение, обняла. Всё-таки, этот человек — последний знакомый ей, родной. Больше никого. И впереди — незнакомые маглы, незнакомая жизнь с незнакомыми правилами. Он последний. Нори ещё сильнее обхватила его руками, упираясь носом в грудь. Было страшно. Что она будет делать в этом мире? Она же ничего не знает, у неё ни опыта, ни денег. Она совсем одна.

Неуверенность. Правильно ли она поступает? Лучше ли будет уйти? Нори подняла голову, в немом вопросе посмотрела на Блеза. Он едва заметно улыбнулся, потрепал её по голове, как девочку, заглянул в лицо, вздохнул.

— Тебе пора, Эл.

Нори опустила глаза, снова прижалась к нему щекой. Понял или просто так это сказал? Захотелось, чтобы нашлось обстоятельство, по которому она должна вернуться. Чтоб потом не корить себя, чтобы обвинить Блеза… Чтобы не было ответственности. Нори задрожала, тихо прикоснулась к его груди губам. Потом ещё раз.

Нет. Уедет.

— Верно, пора, — прошептала она, размыкая руки.

Внезапная, вдвое сильнее прошлой, тошнота. Нори разом обмякла, сделала пару шагов, упала на колени. Хотела что-то сказать, но её в тот момент стошнило. Стоящий рядом мужчина брезгливо поморщился.

Как ужасно! Пару минут Нори просидела в снегу, чувствуя, как пылают щёки.

Накал прошёл, глаза были в слезах, осталось какое-то мерзкое ощущение во рту. Лицо горело от стыда. Этот виски! Нори втихаря взяла в рот немного снега, пожевала, чувствуя, как немеют от холода зубы. Какой ужас!..

— Эл? — позвал Блез.

Слёзы стыда. Нори выплюнула снег, спрятала лицо в ладонях. Минута, три… Мужчина молча поднял её, взял за руку.

— Я тебя провожу.

Опустив голову настолько низко, насколько это было возможно, Нори пошла.

Почти сразу за поворотом тропинки невдалеке показалась небольшая станция. Блез хмурился, думая о чём-то, Нори было стыдно напоминать о своём существовании. Если б он не держал девушку, она бы точно отстала. Не было никакого желания куда-то идти, да и ситуация казалась неправильной: первые минуты её свободной самостоятельной жизни, а Блез по-прежнему ведёт её за руку.

В какой-то момент тропинка вплотную подошла к путям, и Нори ещё издалека увидела на рельсах труп собаки. Труп собаки, буквально разрезанной пополам. Девушка приближалась, и всё не могла отвести глаз. Они подошли совсем близко. Нори остановилась, с каким-то странным холодком глядя на кровь, на вывалившиеся внутренности, на раздробленные кости… Блез потянул её за руку, Нори передёрнуло. Секунду спустя перед глазами появились чёрные разводы. Взгляд на Блеза, на труп, и ноги подкосились. Брезгливость, ужас, мерзость… Нори потеряла сознание.

***

Рисс устало заглянула в баночку. Пусто, ни одной таблетки.

Жаль, она уже выпила и весь Спас-от-нервов, и даже магглскую валерьянку. За последние шесть часов. На почте сказали, что доставят сегодня же. Уже пятый час вечера, уже просто не осталось сил ждать…

Странно, что до сих пор не дошло. Ведь в Хогвартс можно пешком дойти минут за пятнадцать… Наверное, Дамблдора там просто нет.

Снова бушующее желание побежать, забрать письмо. Но зачем? Какая жизнь хуже: тут или там?

Ха, конечно, там… Она зря решила признаться? В конце концов, спасёт ли это положение? Хотелось верить, что нет. Хотелось верить… О, да, Рисс была мастером по самовнушению. Но почему-то настроение не располагало пудрить себе мозги.

Именно сейчас острее всего хотелось увидеть Гарри. С ним было весело… когда-то. И виновата она. Всё из-за неё. Ну, почему она раньше не призналась? Перегруженный успокоительным мозг отказывался размышлять на это тему.

Рисс вздохнула. Уже несколько часов она сидит в кресле у камина в окружении пустых склянок. Она лишь потеплее и поудобнее оделась — вот и все приготовления. Ох… была б у неё что-нибудь взрывающееся, смертельное — Рисс бы телепортировалась и убила этого урода.

Сухонький старик с длинной бородой шёл по каменному коридору. «Здравствуйте, Аргус», «Добрый вечер, директор». Шаги, шаги, шаги… Вот уже виднеется горгулья. Старик развлекался тем, что движениями пальцев заставлял затухать факелы. Ох, один совсем потух…

Рисс смотрела на огонь. Треснул тлеющий уголёк, две-три звёздочки искр. Ох… На глаза набежали слёзы. Почему всё должно было так сложиться? Ведь в тот день четыре года назад она могла зайти в кондитерскую, опоздать на автобус, потерять набойку — и ничего бы не случилась. Она стала бы психологом, нашла бы работу… Всегда улыбчивая и тактичная, Рисс легко сходилась с людьми. Нашла бы обычного парня…

Горгулья, несмотря на всю свою каменную сущность, чуть заметно встрепенулась. «Добрый вечер, Анна», «Солнце вам в небо, директор». Старик улыбнулся под усами. «Заушные пробочки», горгулья открыла лестницу в кабинет.

Рисс всё плакала. Почему? Почему? Чьи-то слова: «И где твой Бог?» Нету. «Ма!», как говорят дети. Было очень-очень страшно. Почему она должна ждать? Почему не просто раз — и всё.

Может, пойти в ванную, перерезать себе вены? Письмо-то директор всё равно получит, а ей мучений меньше… Нет, ненадёжно. Яд? Нету у неё яда. Повеситься? Говорят, на труп смотреть страшно... Выскочить под машину? Нет, шансов маловато. Да и… умереть под лысыми шинами какой-то мыльницы? Это уже унизительно. Авада Кедавра в грудь? Нет, слабовата она и просто для этого заклятья. А уж для самоубийства… Пролежит пару часов без сознания, не более того...

Директор сделал общий приветственный жест всем портретам, сел за стол. Где-то под потолком курицей кудахтал феникс. Письма… Вот, опять «Клуб любителей желе». Кто-то, наверное, подшутил. Эх, не время для шуток… От Чарли Уизли. Директор отложил письмо в сторону. Ещё одно, из Хогсмита. Директор прищурился, разбирая имя отправителя. Уж больно неаккуратно написано. Р. Джонатан. Кларисса? Директор распечатал письмо.

Рисс резко вскинула голову. Это ноющее ощущение в затылке… Она всегда появлялось, когда она была на грани, когда готова была рассказать.

Уже. Директор в школе, он читает…

Девушка закусила губу, чувствуя, что вот-вот разрыдается. Нет, пожалуйста… Из глаз быстро потекли слёзы, грудь сдавило. Нет…

Под порывом ветра распахнулась форточка, холодный воздух врезался в лицо, поднял волосы. Мимолётный ветер… Сквозняка не получилось.

«Директор, я должна вам признаться...

Я должна была признаться уже давно, но я боялась. Я и сейчас боюсь. Вы наверняка догадываетесь...

…Говорилось там, кажется, так: если по моей вине кто-нибудь узнает об увиденном мною событии или о договоре, я подвергнусь телепортации к хозяину и действию зелья Лазентора…

…И я всё медлю с именем. Директор, мне страшно. Прошу прощения, что изливаю душу именно вам…

… Мне страшно. Мне уже больно, заранее больно называть это имя, отсылать вам письмо. Но я решусь…

…Это девушка — Орла Уирке. Именно она шпион в Хогвартсе, именно она…

Удачи вам…»

Золотисто-коричневые руны взвились над головой Рисс, девушка заплакала. Вот так, вот так… В каком-то порыв выскочила из кресла, побежала. Руны не пытались её догнать — она просто были её частью, двигались вместе с ней. Истерика. Рисс побежала вниз по лестнице, в ванную. Зачем-то вцепилась в гнутую трубу…

Шшш… Зашелестело в ушах. Комната исчезла.

***

Нори приходила в сознание как-то медленно, неохотно. Вот на миг мелькнуло небо, и снова темнота. Что же это?.. Она сидела на чём-то прохладном, со спины — что-то тёплое. Мерлин… Минуты через две она поняла, что сидит на поле пальто Блеза между его колен. Как-то пошло — «между колен»… Нори напряглась, снова мелькнуло небо, почувствовался запах табачного дыма. Кто курит?.. Какой-то мерзкий вкус во рту, молоко в голове. Что случилось? Красные пятна, красная кровь, ледяная кровь… собака. Она видела собаку. …И упала в обморок? С чего вдруг? С каких это пор её пугает кровь?

Кто-то — Блез, наверное, — дышал ей в макушку. Или в затылок. Это он курит? Нори снова сосредоточилась, секунд на пять перед приоткрытыми глазами снова грозно нависло небо. «Без потолка» — всплыло откуда-то. Что же… что же?

Нори снова открыла глаза — на этот раз широко, по-настоящему — и тут же застонала. Даже не поняла, отчего. Просто то ли боль, то ли злость…

Нет, больно не было. Блез обнял её левой рукой, прижал к себе. Нет, нет… Глаза не выдержали, снова закрылись.

Это было вроде пытки — сидеть к нему так близко, так тесно, помнить так много, но не сметь. Мерлин…

Нори снова открыла глаза, перевела взгляд чуть ниже и увидела чёрный рукав Блеза на своём свитере. Где её куртка? На ней же была куртка… Веки снова сомкнулись.

Нори вяло попыталась отстраниться от слизеринца, но он только сильнее её к себе прижал. Зачем? За что? Не надо, нет… Нори снова попыталась скинуть его руку. Нет, нету сил… Чем активнее она пыталась отползти, тем сильнее Блез прижимал. Зачем?.. Думает, что она бредит?

Нори снова открыла глаза, откинула голову. Блез хмурился и курил. Что его тревожит? Мужчина посмотрел на неё, выдохнул беловатый дым и отвернулся. Произошло что-то ещё? Вдруг заговорил:

— Когда у тебя должны быть месячные?

Нори не поняла. При чём здесь это? И что вовсе происходит? Хаффлпафка закрыла глаза, опустила голову. Сильнее запах табака…

— Эл, ответь, не бойся… — какой-то уж больно напряжённый голос, будто он сам боится.

В голове заржавели все шестерёнки, Нори всё не могла понять смысл. Нетерпеливый вздох Блеза, и Нори, также ничего не понимая, ответила. Правдиво:

— Двадцать пятого.

— Хм, — Блез снова затянулся, — Сегодня первое.

И что это значит? У неё не было месячных? Выходит, да. И что с того?

Хотелось спать. Снова сомкнулись веки.

Внезапно что-то больно укололо безымянный палец на правой ладони, Нори открыла глаза.

— Ай, — она хотела отдёрнуть руку, но Блез не позволил, — Зачем?

На коже быстро вырастала тёмная капля.

— Для теста на беременность, — он вздохнул, — Мерлин… Мы это заклятье чёрт знает когда учили…

— Какая беременность? — устало перебила Нори.

— Ну, не моя же! — желчь в голосе.

— А кто вас знает… — пробормотала девушка.

Мужчина хмыкнул, прошептал какое-то заклятье. Над пальцем взвились незнакомые расплывчатые знаки. Нори закрыла глаза, всё пытаясь что-нибудь понять. В голове было абсолютно пусто.

— Положительно, — констатировал Блез.

— Что положительно? — с раздражением спросила девушка.

— Дура, ты беременна.

То есть? Она беременна? Ничего не послышалось? Что за чушь? Да когда она?..

Нори осеклась. Блез.

Блез… И она… она беременна?

Странно, она даже не допускала такой мысли. «Ты беременна». Она беременна. Будто зажглась лампочка. Голову заполняло навязчивое осознание факта. Это значит, у неё будет ребёнок. От Блеза.

Глупо. До чего она докатилась… Ребёнок от Блеза Забини. От Блеза Забини! Никогда бы не поверила…

— И вы ничего мне не подмешали в еду? — какой-то усталый голос, — Сами ничего не приняли?

Блез как-то зло улыбнулся:

— Там было написано, что эффективность — 97%.

Нори вздохнула; глупая злость.

— Итак, положим, беременна. И что с того?

— Ты никуда не едешь.

Нори резку повернула к нему лицо. Блез курил, глядя куда-то в сторону. Затянулся, повторил:

— Ты никуда не едешь.

— Но… почему? Зачем?

Блез промолчал.

— Но, Блез… Блез, зачем вам? Я сама справлюсь.

— О, знаю я, как вы справляетесь. Был уже опыт.

— Вы… вы же обещали.

— И что и того?

На глаза в одно мгновение набежали слёзы. Вот так? Снова не сдержал обещания. И она возвращается… Нори отвернулась, попыталась встать, но Блез не пустил. Слёзы по щекам. Нори снова попыталась вырваться, но Блез с привычной лёгкостью удержал её рукой.

Возвращается, обратно. Ещё одна злая попытка, но мужчина просто сжал её коленями. Всё тело затряслось от плача, Нори закусила губу. Возвращается.

— Ты что, плачешь?

— Отпустите меня.

— Правда, думаешь, что я это сделаю?

— Отпустите сейчас. Куда я денусь?

Блез усмехнулся, неторопливо достал новую сигарету, закурил. Новые слёзы потекли по щекам; он что — мысли её читает? Блез вздохнул и разжал руку; Нори резко встала. На миг потемнело перед глазами, мужская фигура слилась со снегом. Нори мотнула головой, вздохнула. Без куртки было холодно, но… но куртка будет мешать. Ещё один взгляд на слизеринца — он всё также курил, сидя на снегу, …на станцию — довольно близко. Нори вздохнула, растёрла слёзы и сорвалась с места.

Побежала.

Быстро, по тропинке, быстрее. Сзади послышался крик Блеза. Два варианта: либо он побежит за ней и наверняка её догонит, либо возьмётся за палочку и наверняка в неё попадёт. Ещё быстрее. Нори обернулась, Блез бежал. Слёзы леденели на щеках. О, как это по-слизерински! Не просто достать палочку и оглушить её, а устроить охоту с погоней! Нори ещё раз обернулась — он слишком быстро приближался. Ещё раз — сейчас уже схватит… Нори кинула взгляд на станцию и свернула. Не на рельсы — к лесу. Удача! — корка на снегу была достаточно крепкой, чтобы выдержать её, но удачно проваливалась под Блезом. Дистанция быстро увеличивалась, и Нори свернула к станции. Может, успеет.

Дерево, дерево, ещё быстрее. Сбилось дыхание. Сзади трещал снегом Блез. Всё дальше. Вот, всего десять-пятнадцать шагов до тропинки. Внезапно Нори остановилась. Тревога: вокруг тишина. Обернулась — Блеза не было. Страх. Нори дрожала, пытаясь прислушаться, но сама слишком громко и тяжело дышала. Треск сзади, девушка снова сорвалась с места, неудачно перепрыгнула какую-то кочку, провалилась в снег, упала. Краем глаза заметила Блеза. Он подбежал, споткнулся об эту самую кочку, упал, вминая Нори в снег. Злые взгляды, хриплые вскрики, попытки отползти… Слишком сильный. Царапины, укусы — он будто не замечал. Скоро — легко пойманные руки; ноги, придавленные его весом, снег холодил спину. Те же злые взгляды и ледяные слёзы. Блез вдруг рассмеялся. Весело, даже азартно; дохнуло табаком.

— Вот такая ты мне нравишься: с живым взглядом и… — она ещё раз улыбнулся, — …скованная по рукам и ногам.

Нори отвела глаза, отвернулась. Он весел, ему хорошо. Для Блеза её жизнь — забава. Забава… Было больно об этом думать. Нори снова напряглась и поглубже вдохнула. Дышать было очень трудно — он слишком тяжёлый. В спину впивалась какая-то палка, сверху давил Блез. Вдохи всё мельче, выдохи короче… Просто не хватало воздуха. Стала расплываться картинка.

— Я сейчас потеряю сознание, — прошептала хаффлпафка, — Я дышать не могу.

Блез снова улыбнулся и, не выпуская её рук, приподнялся на локтях. Нори шумно глотнула воздух, подавилась, закашлялась... Блез улыбался, его это забавляло. Мерлин… Снова слёзы на глазах, Нори отвернулась. Слёзы на щеках, на скулах, а она даже не может их растереть. Мод… Не то, чтобы можно было трезво оценить ситуацию… Но что Нори имеет? Она беременна и бессильна, опять заперта, обманута и снова бессильна. Тело дрожало от холода; снова захотелось убить слизеринца. Здесь, сейчас... как бы это упростило её жизнь.

Странно, ей было ещё стыдно плакать прямо так, в открытую… А она ни как следует отвернуться, ни даже вытереть лицо не может. Как там?… «Не принимай покорно». Что она может сделать? Первые толчки рыданий.

— Эл, — вполголоса позвал Блез, — Не расстраивайся так. Не плачь хоть… — Нори закрыла глаза, Блез вздохнул, — Ну, будет у тебя ребёнок — что страшного?

Снова злость… «Что страшного?» Больше слёз. «Будет у тебя ребёнок». Зачем? К чему ей ребёнок? Зачем ребёнок в двадцать лет? Зачем ребёнок в таком положении?

Нори чувствовала, что отчаивается. Странно, хотелось умереть. Уйти от неразрешимой проблемы, от безумного Блеза. «Что страшного?» И не было бы так уж страшно, если б он отпустил её. Так нет же… Издевается?

Холодно, так холодно. Долго ещё ей находится в этом положении? Затекли ноги под тяжестью мужчины, замёрзло всё тело, да и… да и слишком Блез был близко.

— Отпустите меня.

— О, — он усмехнулся, — Те же грабли?

— Вы снова на это не купитесь.

— Ты изворотливая.

— Вы меня, всё равно, догоните.

— Я не могу бежать по снегу.

— У вас есть палочка.

— Я её забыл в пальто.

Нори вздохнула:

— Тогда устройте себе забаву, отпустите меня.

Блез улыбнулся; держа её за локоть, поднялся, поднял девушку.

— Обойдусь.

Нори опустила глаза, пару секунд раздумывала. Робкий взгляд на Блеза, аккуратный скрытный — на тропинку. Есть ли шанс? Он убьёт её. Снова на Блеза… Решайся. Попробовать? Он точно убьёт её… Остаться с ним? Нори сглотнула. Остаться? Снова взгляд на Блеза. Остаться ли? Решайся. Бежать, попытаться? Он убьёт её. Взгляд на тропинку, в лес. Он забыл палочку… Решайся. Он её убьёт. Нори вздрогнула. А что хуже? Остаться? Верно… Уже полгода…, две недели. Решайся. Надо, надо… Девушка как можно резче подняла колено, ударила мужчину. Он сдавленно закричал, согнулся, сильно сжал её руку, Нори впилась в его ладонь зубами. К его крику прибавилось какое-то рычание, он разжал пальцы. Так, выхода больше нет, всё. Теперь он точно её убьёт. Бежать.

Но не по тропинке, не на станцию — слишком очевидно… В лес.

Уже секунду спустя мёрзлые ветви хлестали по лицу. Мерлин… здесь совсем нет снега, Блез догонит. Нори боялась оборачиваться. Мод, что угодно — пусть Блез не догонит… Девушка всё-таки обернулась, но ничего не успела увидеть. Споткнулась обо что-то, куда-то покатилась. Нет, подняться… Блез догонит. Нори с трудом встала на четвереньки — свитер за что-то зацепился. Потянула, рванула — бесполезно. Ужас, Блез догонит. Быстро вылезла из свитера, побежала. И холодно, и жарко… страшно. Снова споткнулась, потеряла великоватый ботинок, побоялась вернуться.

Дерево, дерево, снова ветви — холодные, колючие… Какой-то крутой склон, Нори побежала вдоль. Внизу какие-то кусты, та же темнота…

Сбилось дыхание, заболело в боку… Бежать, ведь Блезу догнать её не сложно. Страх, бежать… Кроны деревьев переплелись, была темновато… Бежать, она вряд ли увидит Блеза. Вдруг девушка вскрикнула, упала — что-то вонзилось в босую ногу. Больно, очень больно. По жёлтому носку расползались бурые точки. Какая-то ветка с шипами. Нори выдернула, вскрикнула. Тут же встала, один шаг — и резкая боль. Что делать? Блез догонит. Носок промокал от крови, стало страшно.

Темнело.

Пугающая тишина вокруг. Сзади — крутой склон, темнота внизу. Впереди — тоже темно. Темнело. И становилось всё страшнее. Что же делать? Она не вернётся, она никогда не вернётся. Взгляд вниз, в темноту… А если? Нори проковыляла шаг, другой и сорвалась — покатилась по склону. Тёмно, темно… что-то хлестало по лицу, ударялось о спину. И мысль: «Это было безумием». Ветки, кусты, что-то резануло руку и плечо, ударило в шею. Кувырком, с бешеной скоростью… Дальше, дальше… снова больно. Снова. Что-то больно ударило в грудь, в бедро. Ещё один кувырок, она немного подлетела… Болезненный толчок о землю, и снова бешеная боль в ступне. Резкий срывающийся крик, мигом разнесённый эхом по лесу. Боль дикая, сумасшедшая, так не было даже у Люциуса. Нори завыла, почти зарыдала, попыталась двинуть ногой, но боль только усилилась. Ещё один разнесённый по лесу крик. И страх. Блез услышит. Нори ткнулась лицом в землю, застонала. Мерлин, как больно!.. Слёзы, судороги… Как больно! Снова попыталась двинуть ступнёй, едва не закричала. Осмелилась посмотреть на ногу. Ужас. Было полутемно, но…

Ступня… насквозь…

Нори отвернулась, снова разрыдалась в руку. Ужас. Что теперь будет? Уйти отсюда она не сможет… Либо Блез найдёт её и вернёт, либо… либо нет.

Было холодно. Очень-очень холодно. Закоченели руки, ноги… Только правая ступня горела и пульсировала болью. Нори так и не сумела решиться ссадить её с острого сука. Или что это там… Она даже посмотреть боялась.

Было холодно. Ледяными пальцами касаясь ледяных щёк, Нори почти ничего не чувствовала. Хотелось пить. Сколько из неё вытекло крови? И сколько осталось? И станет хуже, если она высвободит ногу? Нори ничего не знала.

Глупо. Да, она хотела убежать от Блеза, но не такой же ценой. Умереть здесь? Нет, невозможно. Пусть жизнь ещё измывается над ней сколько угодно, но не уходит.

Кто поможет? Блез?

Было уже совсем темно. И жутко холодно. Как согреться? На ней только штаны, майка и футболка. И один ботинок.

Было первое число. Какого месяца? Декабря, января? Наверное, декабря. Блез бы сказал, что уже новый год.

Итак, первое декабря. Где-то в начале июля она попала к Блезу. Что же, полгода. Можно надеяться, она достойно держалась. На холодное лицо снова потекли слёзы. Эти полгода начались дикой незнакомой болью. И заканчиваются тем же — жуткой болью. Уже, правда, более привычной.

Слёзы, слёзы, слёзы… Сколько можно плакать? Почему она до сих пор не потеряла сознания? Почему должна так долго бояться, ждать? Почему не просто умереть? Зачем? Ведь никто так и не узнает, о чём она думала, как сильно боялась…

Ещё шесть с половиной месяцев назад она даже не задумывалась о смерти. Вернее, видела её в далёкой старости. А так… Двадцать лет. А она — чистокровная волшебница — имела шансы прожить и сто двадцать, а то и сто тридцать лет.

И всё Блез.

Было страшно, было очень страшно. А может… может, она уже мертва? Может, так и умирают? Незаметно. Страшно. Нужно создать какой-то шум…

Двигаться не хотелось.

Скоро было бы Рождество. Она было дожила до Рождества… Песенки, песенки… Нори приоткрыла губы, пропела первый слог — слишком высоко, да и голос простужен. Ниже…

— Jungle… bells, jungle bells, — совсем тихо, хрипло, отрывисто, — Jungle holly bells… — голос сорвался, Нори заплакала. Вот так и умереть? Одной? В лесу? — La-la-la la-la la-la. La-la-la-la la-la-la-a, — а она и слов-то не знает, — Jungle bells, jungle bells, — слёзы, — Jungle holly bells. La-la-la la-la la-la. La-la-la-la la-la-la-a…

«Блез, Блез… Вы злой… злой человек. Я из-за вас умираю… Из-за вас. Вы злой человек, Блез. Очень злой. Я не хочу умирать, слышите, не хочу…»

Было холодно, больно, страшно.

«Блез, вы злой человек… Это плохо».

***

Я в растерянности, Уизли.

Извини, что не здороваюсь.

Я в растерянности, я в бешенстве, я в ужасе. Я ничего не понимаю, не соображаю.

Хорошо-хорошо, сейчас объясню.

Итак, Эл сбежала. Да, Эл — это Элеонор. Да, сбежала. И не надо так гаденько улыбаться — заставлю собственные зубы проглотить. Ты прав, это не в моей власти. Но я могу тебе наложить какой-нибудь дряни в еду… И прочие радости запертой жизни.

Я знаю, что уклоняюсь. Мне просто не по себе рассказывать о собственном поражении… Сбежала. Я в бешенстве.

Итак, я, в общем-то, уже решил её отпускать. Припёрся с ней к Левину — городишко близ Кардиффа. Ну, аппарировал я на некотором расстоянии. А знаешь, Эл меня удивила — она колебалась. Она сомневалась, хочет ли уходить. Знаю, снова уклоняюсь.

Ладно, пошли по тропинке к станции. Сначала её стошнило. Я забеспокоился. Минут через десять на путях прошли мы труп собаки, Эл долго на него пялилась, потом сознание потеряла. Мне будто в голову ударило. Минуты две истерично смеялся, прыгал вокруг неё. Состояние — хуже не было. Я просто не знал, что делать. Эл лежала на снегу, мне пришло в голову оттащить её от собаки, потом усадил её на полу плаща, стал греть. Где-то потерял её куртку. Невыносимо. Сидел и едва не плакал. И всё боялся сделать ей тест. Что «как»? Магией.

Точно, я ж не сказал. До меня благополучно допёрло, что Эл беременна. Представляешь себе такое? Я уже собрался её отпускать, поиграть в добрую волю. Она уже мне наулыбалась, наблагодарила… И вот. Сидел в полнейшем шоке.

Да, и она то же самое спросила. На упаковке было написано, что эффективность — 97%. Знаешь, никогда не наблюдал у себя склонность к истерикам, но в тот момент… был, так сказать, на грани. Почти всю пачку сигарет выкурил.

Где-то через час понял, что она просыпается. Заставил себя успокоиться, стал ждать. Мерлин, как медленно она в себя приходила… Я уже хотел ей за шиворот снега набросать. Ладно, проснулась. Я не выдержал, спросил, когда у неё месячные. Выяснилось, что двадцать пятого. А сегодня уже первое. Она опять спать надумала. А мне хотелось наорать на неё, хотелось гадость какую-нибудь сделать. Сделал тест — положительно. Захотелось плакать. А она как назло тормозила — всё ничего не понимала. Едва не сорвался. В лицо ей прокричал, что она беременна. Думал, пока до неё это доходить будет, я хоть успокоюсь. Нет же, стала злиться, вырываться.

Вот, снова ты попал в её вопрос. На кой чёрт мне это нужно? Да просто, две вечные банальности: ответственность и «на ошибках учатся». Вспомнился случай с Гермионой…

Ладно, отпустил её. Нет, не насовсем — просто встать дал. Думал, не в её состоянии пытаться бегать. Да и, всё равно, догнал бы. И что же? Эл бросилась бежать. Я даже за палочку браться не стал — пальто скинул (в нём палочка), думал, в два прыжка её достану. Нет же, не повезло просто. Она почти ничего не весит теперь — свободно по снегу бегала. А подо мной этот самый снег проваливался, как заколдованный. Я потом какой-то маневр сделал, спрятался, подкрался к ней поближе. Эл затихла, остановилась, по сторонам озиралась. Треснул подо мной снег, Эл побежала, споткнулась, упала. Я за ней, тоже споткнулся, аккурат на неё свалился. Мерлин, это было даже весело. В таком… ммм… в таком положении с девушкой, наверное, со школы не был. Но, чёрт, она все кусалась, лягалась, царапалась. У неё всегда в критический момент из головы вылетает, что я вроде как сильнее. Что же, поймал за руки, вмял её в снег. Не выдержал и рассмеялся. Она расплакалась, пыталась спрятать лицо. Даже не представляла, наверное, как искушающе это выглядит: дрожит подо мной, голову отвернула, и прямо мне на глаза беззащитная дрожащая шея; глаза и щёки в слезах. Знаешь, Уизли… ох… (усмехается)

Ладно, стали подыматься, я её за руку держал. А Эл нервная какая-то… Знаешь, когда она что-то задумала, её совсем не сложно раскусить. Не успел. Она меня сам-знаешь-куда ударила, потом ещё в руку зубами вцепилась… Побежала в лес. Ну, полежал я на снегу, уверенный, что сейчас же найду и убью. И тут самое ужасное — чёртова метка. И не общий сбор — персонально. Знаешь, это не то, чтобы больно… Это как-то тревожно, это просто в мозг впаяно. Порычал в темноту, секунд пять потерпел, но скоро аппарировал.

В Лондоне — тут, то есть, — Тёмный Лорд собственной персоной и Люциус Малфой. Ужасно… Как-то они узнали, что Эл в замке моём была, послали людей ко мне в Кардифф… Час просидел наедине с Малфоем. А он противный… Растолстел маленько, сопит по-страшному. И всё буравит меня взглядом. Потом беседовать стал, запутать пытался… Чёрт, никогда в этом силён не был. Счастье, удалось улизнуть. И вот пришло послание от тех людей, что ко мне ходили — нашли её. Я в шоке. Не думал, что они окрестности будут обшаривать. Ну, не пришла же она сама в замок. Тем более, что дороги не знает…

Вот так.

И я в некотором бешенстве. Ладно, за хорошую службу отделался всего лишь минутами пятью Круцио. Всё равно, ненавижу это. Ужасно, невыносимо. Аппарировать с Эл отчего-то не могут. Где-нибудь через час её доставят. Меня домой отпустили. И ясно показали, что просить встретиться с ней не стоит. Вот так.

Знаешь, жалко её, Уизли. Отправят обратно к Малфою… Я у него какое-то время в прямом подчинении был — та ещё сволочь. А уж если смотреть с её стороны… Жаль, честное слово, жаль девчонку. Как она плакала, когда рассказывала, что Малфой с ней делал… И когда боггарта увидела — не просто страх… Чистый беспомощный ужас. Вцепилась в меня, как ребёнок. И какая вначале была… И как меня боялась, как с ума сходила от любого касания. Я представить не могу, как она всё это пережила. Что он с ней делал… Мне сейчас просто больно вспоминать. …И это — лишь после трёх дней. А сейчас — наверняка до конца жизни. Подумать страшно. Вряд ли мы эту войну продуем, вряд ли Малфоя кто-нибудь сместит, вряд ли он позволит ей сбежать… Жалко Эл. Она же ничего плохого не сделала. Совсем девочка — маленькая, упрямая, до смерти напуганная. Эти опущенные глаза, слёзы по щекам… Бедная Эл.

Да, Уизли, привязался. Ведь сложно не привязаться к человеку, так тесно общаясь. Жаль девчонку — не заслужила она такого. Жаль… И что я могу сделать? Ровно ничего. Ничего.

Вот и всё, Рон.

Вот и всё.

Ариведерчи.

…Где же ты теперь, воля вольная?
С кем же ты сейчас ласковый рассвет встречаешь?
Ответь.
Хорошо с тобой да плохо без тебя.
Голову и плечи терпеливые под плеть,
Под плеть.
Солнце моё, взгляни на меня,
Моя ладонь превратилась в кулак.
И если есть порох, дай огня.
Вот так.
Фрагмент из «Кукушки», В. Цоя.

.::Предыдущая глава::. | .::Оставить отзыв::. | .::Следующая глава::.

(c) 2004-05. Права на публикацию фанфика на русском языке
принадлежат его автору sthikatillo
Любое использование материала данного сайта,
полностью или частично, без разрешения
правообладателей запрещается.