Кто мог знать?

ГЛАВА 4

Заключительная.

Джинни, как зачарованная, смотрела на руну, витавшую над Гермионой. «Угроза беременности». Странно, она никак такого от Гермионы не ожидала. Ну, секс — это ещё понятно, хоть и неожиданно. Но Гермиона просто не могла проигнорировать возможность беременности! И, тем не менее… Хм. Более чем странно.

Мадам Помфри наконец-то закончила работать с пациенткой и обернулась. Тут она увидела Джинни. Девушка не растерялась и, подходя к кровати Гермионы, пропела на ухо целительницы: «Врачебная тайна…». Мадам Помфри, в момент вернув себе своё самообладание, поджала губы и, высоко подняв голову, вышла прочь из палаты. Джинни вздохнула и присела на стул возле к Гермионы. Староста не спала — очевидно, мадам Помфри ещё не дала ей снотворного. «Мисс Уизли, будьте так добры, последите за мисс Грейнджер, а мне надо сходить к профессору Снейпу за Собезснов».

— Джинни, — голос тише шелеста листьев, совсем не похожий на обычный её уверенный тон, — Джинни, что значила та руна?

— Да так, — Джинни удивилась тому, что Гермиона сама не этого не знала, — почти ничего. Так…

— Что — так? — хоть её голос и был тихим, в нём явно послышались интонации, не терпящие возражений, — Джинни!

— А ты уверенна, что хочешь знать это?

— Разумеется.

— Что ж, — Джинни вздохнула, думая, как преобразовать мысли в слова, — Что ж, ты беременна и имеешь внушительный шанс потерять ребёнка, — голос Джинни вопреки её воли прозвучал резко и холодно.

Гермиона побледнела ещё сильнее. Ребёнок? Как, ребёнок? Её ребёнок? Она беременна?

— Как?

Джинни внезапно потеряла всю жалость к этому существу с белыми губами и потерянным взглядом. Нет! Это не Гермиона. Точнее, это совсем другая Гермиона, не заслуживающая жалости и, тем более, уважения.

— Как? — повторила девушка.

— Хм. Тебе объяснить практическую часть? Или ты про другое? — Джинни видела, как глаза Гермионы, по мере осознания происходящего, открывались всё шире и всё быстрее наполнялись ужасом. Но Джинни было её не жаль, — Гермиона, очнись! После определённых действий вероятны соответствующие последствия!

— Но как?

Ребёнок. Эта мысль постепенно отрезвляла её сознание. Ребёнок. Ребёнок Блеза. Слизеринец убьёт её, когда узнает. Как можно быть такой дурой, чтобы не задуматься о последствиях? Жёсткие слова Джинни камень за камнем разрушали стену, которой Гермиона пыталась отгородиться от действительности. Ребёнок. Блез убьёт её. Ребёнок.

Джинни говорила именно то, что Гермионе было больней всего услышать. То, что эффективнее всего рушило её защиту. И девушка понимала, что сейчас ей будет задан простой вопрос: «Кто он?»

— …Гермиона, кто он?

Девушка вздохнула. Ну, почему она не может просто упасть в обморок? Она не может рассказать о Блезе, она не сможет промолчать. Это признание рвалось из неё, она слишком долго его сдерживала. Джинни снова начала говорить, и Гермиона не выдержала:

— Заткнись же! — Джинни замолчала. А Гермиона вздохнула — за этими словами должно следовать признание. Её совсем не хотелось раскрывать свою тайну, ей совсем не хотелось, чтобы Блез убил её… Но больше всего ей не хотелось держать при себе это признание, которое мучило её уже несколько месяцев… Она решила выложить всё начистоту, — Это Блез Забини.

— Блез Забини? Слизеринец! Староста? — Джинни выглядела возмущённой до глубины души, но потом она спросила, — Гермиона, скажи мне честно, он взял тебя силой?

— И не один раз, Джинни — десятки, — Гермиона вздохнула, — И, что самое любопытное, я умирала от счастья в эти моменты. Я готова была продать душу, лишь бы никогда не расставаться с ним…

— Гермиона, ты!..

— Заткнись, я сказала! — перебила её Гермиона. Как она могла надеяться, что кто-то её поймёт? Глупо. Девушка опять вздохнула и как-то рассеянно спросила, — Джинни, ты веришь в любовь?

— Нет, но… — несколько растеряно начала отвечать Джинни, но Гермиона снова её перебила.

— А ведь она есть, — Девушка грустно улыбнулась, — Но это вовсе не сказки о Золушке, нет, это кошмар, эта любовь…

— Хм, — рыжая гриффиндорка с сомнением посмотрела на старосту и добавила, — Я хотела ответить, что не верю в любовь, но если она всё-таки существует, то мне бы очень хотелось встретить того человека, предназначенного мне. Странно от себя слышать такие слова, бред какой-то. Но, всё равно, мне бы хотелось встретить свою половинку…

— Джинни, нет! — в который раз перебила её Гермиона. Но всё её существо было возмущено такими словами, — Ни за что!

— Эээ, почему это?

— Джинни, представь себе — тебя приковали к кому-то и ты не можешь даже сделать шаг, не согласовавшись с этим человеком. Ты понимаешь, это и есть та самая любовь. И каждому человеку предназначен какой-то другой человек. Может, не каждому, мне просто повезло, — она горько усмехнулась, — И этот человек может быть кем угодно. И встретить ты его можешь где угодно. Может быть, он живёт на другой стороне планеты, а может, ты встретишь его за следующим поворотом. И я тебе искренне желаю, — Гермиона подняла на девушку пустые карие глаза и прошептала, — Никогда, никогда в твоей жизни этого не произошло, — её глаза сверкнули сумасшедшим блеском, — Это искренний совет, Джинни. Взгляни на меня — я прикована к Блезу. И странно, это началось только в начале сентября… Это забрало мою душу. Я просто не представляю, откуда у меня появилась воля бросить в него заклятие тогда в Астрономической башне. А когда ты пустила в него Сногсшибатель, мне захотелось убить тебя… Я… я не могу без него. Я люблю его.. Да, наверное, люблю. Я не могу дышать, не слыша его дыхание, я не могу засыпать, не чувствуя его тела. А если я всё же сплю, то у меня не бывает снов, только воспоминая. А когда я просыпаюсь, он нужен мне ещё больше. Чёрт, — девушка поморщилась, — Я даже сейчас не могу думать о нём без дрожи... Я умираю, Джинни. Я знаю, мне не так много останется, если он не изменится, не изменит меня. Злая ирония — он даже меня не любит. И он нужен мне как воздух, — девушка опять опустила глаза. Конечно, признание доставляло огромное облегчение, но ей было крайне тревожно говорить это. Блез обещал убить её, если она хоть кому-то расскажет. Мерлин, надо успокоиться — всё неизбежное придёт рано или поздно, — А теперь ещё ребёнок, и я чувствую себя дурой. Я в последние два месяца так туго соображаю, что такой сюрприз неудивителен. И Блез, конечно, убьёт меня. Собственно, что ему остаётся делать?

— Гермиона, — Джинни была действительно в шоке. Неужели это Гермиона? И эта Гермиона была с Блезом! Она совсем не узнавала её. С Блезом… Гермиона сломана, что-то оборвалось. Но ведь всегда должен быть выход, — Гермиона только не пытайся мня убедить, что ты стала фаталисткой, — в ней нарастал понятный гнев, — От ребёнка можно отказаться, Блеза можно наказать, а тебя вылечить…

— Нет, Джинни, тише, нет. Ничего нельзя изменить. Всё неизбежное придёт рано или поздно, — Гермиона попыталась успокаивающе улыбнуться. Но, судя по лицу Джинни, у неё этого не вышло.

— Мы должны пойти к директору, — Джинни проговорила это так, словно каждое слово было отельным предложением. Ведь она совсем в этом не была уверена, — Ты должна.

— Джинни, Джинни… Пойми меня. И не говори об этом никому. Ведь я же молчу про Астрономическую башню, — Гермиона снова улыбнулась, — Не надо сюда мешать ещё и Блеза, он…

— Гермиона! Очнись! Блез ублюдок! Как, не надо его сюда мешать? Он виноват также, как и ты! Мерлин, этот подонок заслуживает куда большего, чем простого наказания!..

— Заткнись, Джинни! — в её голосе послышалась неожиданная сталь, — И не следует так говорить о Блезе.

В этот момент девушки услышали, как кто-то вошёл в комнату, примыкающую к палате. Они обе обернулись и сквозь стеклянную дверь увидели Блеза Забини. Он оборачивался в поисках мадам Помфри, и, не найдя той, вошёл в палату.

— Гермиона… — слизеринец увидел Джинни и запнулся. Гермиона уже хотела что-то сказать, как...

— Подонок! — Джинни, не сдержавшись, залепила ему пощёчину, — Как ты мог, ублюдок, так поступить? Ты.. ты…, я не верю в подобное! Ты не мог! — она попыталась снова ударить его, но он словил её руку.

— Успокойся, милая, я мог и смог!

Гермиона, словно сквозь стекла, смотрела на эту сцену. Милая? Что-то было неясно, неправильно. Актёры знали больше, чем режиссёр. Джинни вырвала свою руку и сжала кулаки:

— Нет, ты не мог, ты говорил… Хороший мой… Чёрт! Я ненавижу тебя и её! — Джинни показала на Гермиону, — И с ней, и со мной, это невозможно!… Я ненавижу тебя! — Джинни зарыдала и выбежала из лазарета, — Я ненавижу тебя, хороший мой…, — выплюнула она.

Гермиона осталась наедине с Блезом. Она могла лишь удивиться такому обороту событий. Внезапно проснувшаяся воля помогла ей взять себя в руки:

— Блез, это было то, что я видела? То, что я подумала? — она исподлобья посмотрела на слизеринца, чувствую, как влажнеют глаза. Что ж, теперь они хоть будут не такими пустыми, — Блез?

— Что ж, да, — слизеринец резко выдохнул и сел на стул, который минуту назад занимала Джинни, — Гермиона, что я могу сказать? — его голос был странным, — Я не стану врать, но… Но в рукопожатии и то больше чувств. Эта Уизли типичная дура. Шлюха. Конечно, у неё… она…

— Бог мой, Блез, избавь меня от подробностей!!! — Гермиона на секунду сорвалась, но, почувствовав что слёзы готовы пролиться по щекам, взяла себя в руки, — И, всё же, в чём-то она права: как ты мог, Блез? Я… я готова умереть ради тебя, я уже умираю — посмотри. Я не могу есть — Рон едва ли не силой впихивает в меня завтрак, я не могу спать — в моих мыслях путаница, у меня синяки под глазами, а ты… Просто скажи мне, Блез, за что это? — она замолчала, но через секунду улыбнулась и добавила, — А как она тебя ударила, жаль я так не смогу… А ведь этого мало…

— Гермиона… — Блез внезапно рассмеялся, — Дьявол, как тебе это удаётся?

— …Что?

— Мерлин, мне стыдно, Гермиона! Только ты иногда будешь мою совесть. Крайне редко, конечно, но только ты, — он усмехнулся, — Знаешь…

— Блез! — в её голосе вновь зазвучала сталь, — Прекрати, сейчас же! Я серьёзно говорю, собираюсь серьёзно сказать, а ты… Я… я тебя ненавижу! Ты скотина, ты знаешь это?

— Неужели? — в его глазах вновь засветилось что-то опасное, — Гермиона…

— Нет, не надо, Блез… — её голос опять зазвучал умоляюще, — пожалуйста, выслушай меня. Я… я… я… я не могу! — Гермиона схватилась за голову. Но через секунду она глубоко вздохнула, выпрямилась и, глядя ему прямо в глаза, скороговоркой проговорила, — Я беременна, Блез. Но ты можешь не беспокоится — это моя проблема, и я сама от него избавлюсь. Я просто считаю, что ты должен знать.

— Хм, — Блез выглядел всё более и более опасным, — А ты раньше не могла об этом подумать? — он придвинул стул ближе к койке и наклонился совсем близко к её лицу, — Ты хоть знаешь что аборты в волшебном мире уже двадцать лет как запрещены? Это расценивается, как убийство! Магов слишком мало, чтобы ещё больше сокращать их число! Ты должна была об этом подумать!

— Но… но когда, Блез? — Гермиона попыталась немного отстранится от него, её голос звучал тихо и иронично, — Когда ты изнасиловал меня в сентябре? Я не успела тогда всё продумать... И всё это время я жила, как в вакууме… Это подкосило всё — и восприятие, и память, и дееспособность… И, знаешь, я… — её голос переходил в крик, — я тебя всё-таки ненавижу, я убила бы тебя, будь у меня силы!

— Прелесть моя, ты забываешься, — Блез провёл кончиками пальцев по её лицу и схватил пальцами её подбородок, — Ты забываешься, — и впился в её губы не щадящим яростным поцелуем.

«Забываешься, забываешься, забываешься… Как эхо».

Гермиона потеряла сознание прежде, чем почувствовала его поцелуй.

***

Почему она здесь находится? Нори не знала. Вернее, ей совсем не хотелось об этом думать. И ещё не хотелось думать о своей помолвке, и о надменно-восхитительном Малфое, и о её отце… О всех тех, кто зовёт её Элеонор, а не Нори. Её мысли были с тем сухим жёлтым цветком, который лежал в кармане её мантии. Она могла видеть мантию — та лежала рядом с кроватью, на кресле, в комнате старосты Хаффлпафа, Джастина Финч-Флетчи.

Опять же, почему она здесь находится? А какая разница?.. Главное — это его тихий шёпот, запутавшийся в её волосах, его золотые волосы, спадающие на глаза. На её глаза. Он был совсем не таким, как Драко — руки Джастина были добрыми, нежными, его губы были лёгкими, чуть настойчивыми. Это было совсем не похоже на яростные и жёсткие поцелуи Драко, когда он напоминал, кто она есть, чём для него является. Но он не заходил далеко. Так далеко. А Джастин… он был таким добрым, понимающим, родным… Нори верила ему.

Девушка почти не заметила, как юноша раздел её и уложил на кровать. Её глаза лихорадочно блестели, сердце билось где-то в горле. Она то вырывалась из его объятий, то приникала к нему всем телом. Нори закрыла глаза, позволяя бушующему потоку уносить её прочь. Девушка погружалась в блаженство, пронзительное и опьяняющее. Секундная боль — и её слабый стон был накрыт его губами. Тихий шёпот, пьянящая истома, бушующее удовольствие… В её широко раскрывшихся глазах отразилось багровое небо из окна и золотая линия заката.

…Нори постепенно приходила в себя. Дыхание Джастина опаляло её шею. Она повернулась и увидела его улыбку. Она улыбнулась в ответ:

— Теперь ты должен на мне жениться, — её глаза искрились весельем.

— В Великобритании нет подобного закона.

— Ты забыл, с кем имеешь дело. Я — Брэдстоун. У нас свои законы, — она игриво улыбнулась

— Сдаюсь! — он шутливо поднял руки.

— В таком случае надо подумать, — внезапно её взгляд погрустнел, — Извини, но я должна идти к себе, иначе…

Он накрыл её слова поцелуем:

— Тшш… Иди, чудо.

…Нори быстро прошла тёмную гостиную, поднялась по лестнице и вошла в свою комнату. Жаль, она не видела, что в тёмном углу сидел ловец Хаффлпафа. Оуэн Колдуэлл был двоюродным братом Малькольма Бэддока, получавший некоторое вознаграждение от последнего за то, что он приглядывал за Элеонор Брэдстоун. Малькольм Бэддок же, в свою очередь, был приставлен Драко Малфоем присматривать за той самой Брэдстоун, также за вознаграждение. В общем, мораль состояла в том, что тем же вечером Драко Малфой узнал, что мисс Брэдстоун, смеющаяся и счастливая, вошла в комнату старосты Хаффлпафа вместе с самим старостой, неким Финч-Фленчи. А час спустя, в том же расположении духа, полуодетая Элеонор Брэдстоун вышла оттуда и направилась в свою комнату.

***

…Дождь, лишь только дождь
водой с асфальта смоет её слёзы
дождь, лишь только дождь…
Слова обиды, как шипы розы... .

Джинни в слезах выбежала из лазарета и остановилась. Хороший не мог так поступить! Девушка не решалась пойти в Гриффиндорскую башню — по её виду всем станет ясно, что что-то произошло. Особенно Милому. Но куда пойти? Секунду поразмыслив, Джинни побежала к выходу из замка. Странно, такое внезапное потепление? Снег таял.

Тем не менее, было холодно. Но Джинни не обратила на это внимания. Стараясь не проваливаться в снег, она пошла к озеру. Вечерело. И у неё не было сил думать. Миновав озеро, она направилась к Запретному лесу. На его границе росла ель с огромными лапами-ветками, образующими нечто вроде шалаша. Именно к ней и шла Джинни.

…Спрятавшись за еловыми лапами, она подошла к чёрному стволу и присела рядом. Почему всё обернулось именно так? Невозможно. Сначала она влюбилась в милого Гарри - но очень скоро она поняла, что Гермиона для него куда важнее. Всё это время он играл с ней, он никогда не воспринимал её всерьёз. Как же она ненавидит Гермиону! Она забрала у неё Гарри, а теперь и Блеза. «Блез, хороший мой…» Мерлин, что она говорит! Она сама, своим руками заставила Гермиону это сделать. Нет, конечно, она этого не хотела, но так уж вышло. Совсем простой рецепт — а действие на века. Всего за два шесть часов она разрушила возможное своё счастье. Самый сложный ингредиент — чешуя дракона. Но разве не для того существует кабинет Снейпа, чтобы взломать его тёмной ночью? Так она и поступила. Всё было идеально, Гарри принадлежит ей на века. Но нет — судьбе такой поворот не понравился. Сокровенный стакан попал в руки к Гермионе, а её взгляд упал на слизеринский стол. Джинни проклинала судьбу. Чуть левее — сработало бы на Малфое, чуть правее — на Паркинсон. Но нет — тут Гермиона оказалась на высоте — Блез Забини, никто другой. Судьба жестока… Но тогда Джинни знала только то, что сок выпил не Гарри. Зелье попало к кому-то другому. Как она узнала, что к девушке? Рон умудрился попасть в лазарет с сильнейшей простудой, а Дин, Симус и Невилл уже ушли, когда она поставила возле милого Гарри стакан. И его в тот момент окружали только девушки. А точнее — Гермиона, Лаванда, Падма, Парватти и сама Джинни. Гермиона сидела напротив Гарри, рядом с Лавандой. Справа от Гарри сидели Патилы, а слева Джинни. Гарри тогда был довольно смущён подобным обществом и попытался убежать как можно быстрее. Поэтому-то он и не выпил сок — это Джинни прекрасно видела. Гарри ушёл, Джинни разочарованно вздохнула и тоже ушла, но потом спохватилась и вернулась за стаканом. Но сок кто-то выпил — сокровенный стакан оказался пустым. Но кто? Она действительно мучилась. Она даже проснулась этой ночью, когда ей дали Сонбезснов. Если бы она поинтересовалась о причине этого, мадам Помфри язвительно ответила б, что это одно из остаточных действий яда, того самого, который Джинни умудрилась найти на осколках окна в переходе. Но Джинни не интересовалась.

О том, что любовное зелье выпила Гермиона, она узнала только сегодня. Как она зла…

Блез... Хороший… Это был головокружительный волшебный роман. Единственное смущало — Блез сразу поставил условие: их связь секретна. И если они столкнутся — она Уизли, он — Забини. Никак не влюблённые. Джинни только один раз, не считая сегодняшнего, попыталась нарушить это условие. Вчера, в Астрономической башне, когда он держал её, она умоляла его отпустить её. Она просила. Блезу это не понравилось, как и то, что она потом свалила его Сногсшибателм. Но он не сильно и не долго обижался. Сегодня он довольно пылко выразил ей это. (п./а: Во время «обычного обхода замка»). Правда, он пожурил её за то, что она без приглашения входила в его комнату. Пусть по гостиной она шла в мантии-невидимке, пусть она была осторожна, пусть её никто не поймал — но ведь могли же.

Но какой это был шок, когда она поняла, что зелье выпила Гермиона и что она с сентября встречается, если так можно выразиться, с Блезом. Да, Джинни действительно была зла. Всё же, Блез поступил с ней плохо. Но ведь и она поступила плохо с Гермионой, пусть и не нарочно. Да, судьба жестока, как и люди, её марионетки…

Пока девушка размышляла, её тело совсем продрогло. Джинни достала палочку и прошептала Согревающее заклятье. Ох, нет… У неё всегда было плохо с заклинаниями. Вместо того, чтобы согреть только себя, она согрела весь «шалаш». Чуть подтаявший снег мгновенно обратился тёплым дождём. Джинни тихо рассмеялась и встала, подставляя лицо тёплым струям. Её вдруг стало так светло на душе, что она стала медленно и осторожно из-за скользкой земли вальсировать. Какое ей дело до тупого Блеза, до сломанной Гермионы, до милого Гарри? Здесь было так хорошо, так легко. Тёплые дождь всё ласкал её кожу…

Внезапно Джинни поскользнулась. Почувствовав, что падает, она попыталась ухватиться за что-нибудь, но её влажные пальцы почувствовали лишь ускользающий воздух. Она упала, сильно ударившись шеей о выпуклый корень. Резкая боль всего лишь на мгновение пронзила её тело.

И всё.

Позже мадам Помфри будет констатировать: «Перелом шейных позвонков, смерть наступила мгновенно». И всё.

…
Шаг вперёд. Да, мысли, прочь!
Последние капли дождя ощутила душа,
и только дождь слышал последние её слова.

Дождь, лишь только дождь
водой с асфальта смоет её слёзы
дождь, лишь только дождь...
Слова обиды, как шипы розы….

***

Заснула Нори с мыслью, что она отмстила Малфою за всё. Жаль только, насладиться триумфом ей предстоит нескоро. Хаффлпафка не знала, что ошибалась.

…Она уже опаздывала на завтрак, стоило поторопиться. Её соседка уже давно ушла, и Нори в ярости бегала по комнате — где её мантия? Внезапно она рассмеялась - половина одежды осталась у Джастина. Мерлин, как у них всё могло так быстро получиться? Утром — первый поцелуй, вечером — первая ночь. Нори пожала плечами. Но что делать с одеждой? Все её мантии в стирке. Идти к Джастину не имело смысла — старосты всегда уходят рано, и, значит, дверь заперта. Нори вздохнула и взяла мантию соседки.

Выходя из гостиной, она наткнулась на Оуэна — ловец провёл её странным взглядом и скрылся за поворотом. Девушка пожала плечами и пошла в сторону Большого зала. Но за первым же поворотом ей встретился Драко Малфой.

— Элеонор, о чём ты думала?

Странно, никакого триумфа она не чувствовала. Только страх. Страх перед этим человеком в чёрном, с бледными волосами и холодными глазами. Но она по опыту знала — главное, не бояться. В её случае хотя бы не показывать этого.

— Боюсь, это моё дело, Драко Малфой, — она попыталась пройти мимо слизеринца, но он окликнул её.

— Постой, — он дотронулся до её плеча. Хаффлпафка обернулась, готовая к чему угодно, — Я только хотел сказать, что твой отец об этом узнает, вернее, он уже знает, — Драко почти сочувственно ей улыбнулся и ушёл.

Это была единственная мысль, которой она сейчас страшилась — об этом узнает её отец. Пока Малфой не скрылся за поворотом, она стояла прямо, сухими глазами глядя на слизеринца. Но уже через секунду её ноги подкосились, и она села, опираясь о стену. Всё, конец… Скоро, наверное, к обеду, ей придёт письмо. Просто письмо.

…Нори не стала открывать конверт за столом — она боялась, что не сможет сдержаться. Письмо было от её отца. После обеда девушка, забыв обо всём, пошла в свою комнату.

Здравствуй… крайне возмущен… чего мне стоило объясниться с Люциусом Малфоем. Забираем из Хогвартса немедленно… если Малфои посчитают нужным, то ты будешь обучаться дома… свадьба через год. …Твой отец, Доминик Брэдстоун.

Последние строчки расплылись от её слёз. Всё, конец. Её забирают из Хогвартса, отдают Малфоям. Будешь обучаться дома… «В доме Малфоев. В Тёмном Поместье. Джастин… что будет с ним, с нами? Глупость. Не будет ничего. Ни-че-го. Странно, как быстро всё решилось. Даже не верится, что так можно поломать себе жизнь единственным проступком. Но, нужно полагать, мне крупно повезло»

***

Рон взял вещи Джинни из рук заплаканной Софи Ливис. Он уже не чувствовал ничего. Он поедет в Нору до конца зимних каникул, где ему предполагается успокоиться, прийти в себя… Но, но разве это возможно? Джинни мертва!

Ему так и не показали тело. Джинни пролежала пять дней, прежде чем её нашли. Рон прекрасно помнил, как в гостиную ворвалась Натали МакДональд, сказала о том, что нашла Джинни, — та мертва, — и лишилась чувств. Все сначала были в оцепенении — весь Хогвартс искал Джинни уже несколько дней. Потом Эмма Доббс подбежала к подруге и стала трясти её. Рассудительная Гермиона подошла, прошептала пробуждающее заклятье и спросила где Джинни. Натали что-то прошептала ей, Гермиона кивнула и сказала что-то Гарри, который сразу же убежал. Потом она подошла к Рону и сказала, что он не должен идти. Рон не стал спорить — последние пять дней Гермиона была сама не своя, и он даже побаивался её возможной реакции.

Рон поднял сумки, поблагодарил Софи и пошёл к выходу из гостиной. Он до сих пор не мог поверить. Нелепая случайность — Джинни упала и сломала шею. И всё. Всё.

Рона обуревала ярость — это невозможно! Он был зол на всех. Он всех их хотел убить — за пустые соболезнования, за пустые глаза, за пустые сердца! Всех!

Во вспышке ярости он метнул сумку Джинни с лестницы: «Так не бывает! Так нельзя!» С глухим ударом сумка впечаталась в стену и покатилась вниз.

— Так не бывает, не бывает!!! — кричал Рон, пиная сумку.

Десять минут спустя Рон взял себя в руки. Надо успокоиться, надо держаться. Он поднял сумку и пошёл к выходу из замка, где его ждали родители.

***

Ирония судьбы — книжку, выпавшую из сумки, нашла не кто иная, как Гермиона Грейнджер. Она подняла книгу и посмотрела на обложку. «Мой дневник». Она открыла — на первой странице было написано: «Дневник Джинни Уизли». И чуть ниже: «Держитесь подальше!». Что Гермиона могла сделать? Рон уехал несколько часов назад, и девушка оставила дневник у себя. Она решила, что позже отошлёт его с совой.

Джинни… Гермиона до сих пор, даже после её смерти, ненавидела эту девушку. Конечно, по сути дела, во всём виноват Блез. Но нет… Она всё равно ненавидела Джинни. И даже была рада её смерти. Ведь теперь про ребёнка Гермионы знали только Блез, мадам Помфри и директор. Гермиона очень боялась, что ей придётся самой объясняться с Дамблдором, но всё разрешилось как-то иначе. Единственное, что сказал ей директор — чтобы она не пыталась избавиться от ребёнка. В волшебном мире это действительно расценивается как убийство, хотя и срок за него меньше. И не только законодательством — всеми. К таким женщинам действительно относятся как к убийцам. Гермиона лишь пожала плечами. Всё это сулило ей огромные проблемы.

А уже ночью она вспомнила про дневник. И не сдержалась и стала читать. Ей просто было интересно подробнее узнать, что произошло между Блезом и Джинни. Но она узнала куда больше, чем ей хотелось бы.

.::Предыдущая глава::. | .::Оставить отзыв::. | .::Эпилог::.

(c) 2004-05. Права на публикацию фанфика на русском языке
принадлежат его автору sthikatillo
Любое использование материала данного сайта,
полностью или частично, без разрешения
правообладателей запрещается.