Цепи
ГЛАВА 2
Пленённые.
Нори поздоровалась с Люциусом и села завтракать. Сегодня она спала спокойно — ночью он куда-то уходил.
Грусть.
Вчера похоронили Драко. А она хотела сбежать ещё до похорон.
Драко. Нори вздохнула. Всё, всё…
И похороны прошли с несвойственными Малфоям скромностью и поспешностью. Всего человек десять-двенадцать…
Люциус ждать не намерен — такой явный намёк. Он ради этого жертвует памятью сына.
Нори сглотнула. Её будущее. Оно просто пошло пугало. Каждый день, каждый час вспоминались слова Драко: «Даже не думай». За эти пять дней она окончательно поняла, что бежать из поместья невозможно. Оставался только один вариант: выйти. Люциус сам должен отпустить её, только так. Но как его обхитрить? Невозможно. Для неё, во всяком случае.
И внезапная шальная мысль. Ведь она может быть беременна? И тогда в какую-нибудь клинику Люциусу придётся её отвезти. А там… Нори почувствовала, что дрожат губы. Там она… она как-нибудь уж выберется.
Но внезапное ощущение дежавю. Да, верно. Шесть лет назад она точно также сидела перед Драко и обдумывала план побега, а Драко…
«Даже не думай».
Нори подняла глаза на Люциуса. Он смотрел на неё таким же внимательным взглядом. Страх. Неужели и сейчас не выйдет? Неужели и сейчас она вынуждена будет остаться? Люциус всё также внимательно наблюдал за ней. Надо поторопиться, пока он не разгадал...
— Люциус, — свёкор вежливо улыбнулся и поставил чашку на стол, — Люциус, я… Это очень важно, — Нори чувствовала, как сердце переворачивается в груди, — Драко, он умер, но… я, кажется, беременна.
Вот-вот воздух в комнате стал бы трещать от напряжения. Люциус с железной выдержкой поставил чашку на стол, улыбнулся. Кажется, он поверил...
— Дорогая, вы уверены? — просто идеальная радость, — О, тогда мы немедленно должны поехать в лечебницу и уточнить всё, чтобы быть уверенными.
— Вуаля, — одними губами прошептала Нори.
Пьянящее чувство — она сумела манипулировать Люциусом Малфоем! Самим Люциусом Малфоем!
***
Гарри проснулся в холодном поту, уже в который раз за эту ночь. Прошло пять дней с момента вылазки в Кардифф. Рисс тихо спала рядом, свернувшись калачиком.
Кошмары. Гарри попытался отогнать неприятные воспоминания, но они навалились с новой силой. Рисс захватили ещё в самом начале войны. Она не была ни аврором, ни кем-то ещё, представляющим ценность для Лорда, и поэтому её отдали кому-то в качестве трофея. А она даже имени не узнала. Впрочем, может и просто молчит…
Да уж… Но что он с ней делал, она скрыть не смогла. Гарри помнил, как они с Роном открыл её камеру, и как она тут же забилась в угол. Руки связаны. «Не меньше пяти-шести месяцев подряд связаны» — как сказал целитель. Всё тело в воспалившихся порезах, кровоподтёках, синяках. Она долго ничего не могла понять, не могла никого узнать. А Гарри хорошо её помнил ещё с Хогвартса. Вечная девушка-кокетка, девушка-улыбка…
***
Нори яростно листала журнал «Кьюлити». Она помнила, где-то там, в приложении, было расписание поездов. Сейчас полдень, а в час дня она с Люциусом аппарирует в лечебницу. От того, когда будет поезд, многое зависит. Нори наконец нашла нужное место, прочитала: «Дувр — Лондон, 13.30». Сердце девушки яростно забилось: придётся идти ва-банк. Всего полчаса, чтобы отделаться от Люциуса, не говоря уже о том, что все билеты могут быть раскуплены. Всего полчаса. Девушка вздохнула и вынула из трюмо свои жалкие полсотни галеонов. Она хранила их, наверное, с того самого момента, как попала в Поместье. Хватит ли на билет? Нори ничего не знала о ценах в этой сфере. И что ей делать, если всё-таки не хватит? Конечно, у неё ещё был маленький ключик…
Это был ключ от сейфа Малфоев в Гриннготсе. Конечно, это был ключ Драко, просто Нори знала, где он лежит, и забрала вчера. Но, чтобы получить деньги, надо добраться до Лондона. Всего пятьдесят галеонов… Хватит ли этого на билет?
Нет, довольно!
Не надо думать сейчас об этом. У неё один шанс из ста добраться до вокзала, надо направить усилия на это. А там всё как-нибудь образуется. Нори сглотнула. Образуется…
***
Рон проснулся в бреду; всё виделось расплывчатым, будто смазанным. Ему снова снились кошмары. Кошмары его жизни — похороны Джинни, лицо Гермионы за тёмной решёткой, её похороны, стеклянные глаза, смерти друзей, мёртвые лица Перси, Ли Джордана, Дина… Рон стал шарить рукой по груди, надеясь почувствовать привычное тепло медальона, но ничего. Его нет. Все личные вещи и одежду забрали ещё в первый день. Рон вздохнул. Сколько прошло дней?
И снова эти видения. Рон помахал рукой перед лицом, пытаясь разогнать образы, но они только размазались и смешались с цветом стен. Теперь ещё более пугающие. Тут дверь камеры с лязгом открылась. Рон прищурился от света факела, который держал вошедший.
— Это снова ты, Забини?
— Я.
Рон мысленно сжался в комок, он не хотел говорить с ним. Нет, тот не пытал его, не пытался что-то узнать. Рону это казалось странным, но он, конечно, не спорил. Гриффиндорец понимал — всё это будет. Обязательно. Так что, лучше наслаждаться этими днями. Но Забини… Он всегда как-то угадывал мысли, которые Рон уже давно пытался спрятать подальше. И теперь снова снились кошмары, приходили видения…
Блез брезгливо осмотрелся и сел на единственный в камере стул. Рон сидел на своей койке и фатально наблюдал за ним. Он уже знал, что слизеринец окружён защитным полем, и поэтому не стоит пытаться что-то ему сделать. Блез меж тем достал что-то из кармана и, вопросительно посмотрев на Рона, спросил:
— Твоё?
В этой вещи Рон с ужасом узнал свой медальон.
— Отдай, ублюдок! — прошипел он. Слизеринец не шелохнулся, а только продолжил рассматривать медальон.
— А это дорогая вещь, Уизли. Откуда такая сентиментальность? — Блез странным взглядом посмотрел на Рона, — Но и это далеко не так интересно, как то, что внутри, - он подцепил ногтем край, и вытащил тёмный локон.
— Сейчас же верни, не то!..
От бессильной ярости Рон побледнел. Он встал и, опёршись о невидимые стенки сферы, зло смотрел на слизеринца.
— Остынь, Уизли! Я только посмотрю, — Блез приподнял прядь и с интересом стал её рассматривать, — Но чей это локон, какой-нибудь твоей возлюбленной? — Блез прищурил глаза, будто вспоминая что-то, — Явно возлюбленной, ведь у всей твоей семейки волосы рыжие. Наверное, какая-нибудь неудачница, — Рон ещё сильнее побледнел, но, сжав зубы, заставил себя молчать, — Дай припомнить, у кого там были кудрявые волосы. Гриффиндор… Гермиона?.. Гермиона Грейнджер?
Блез чему-то улыбнулся и снова посмотрел сначала на прядь, потом на Рона. Через секунду, резко встав, он вплотную подошёл к нему.
— Это её волосы? — спокойный тон не вязался с какой-то неуловимо напряжённой фигурой слизеринца, — Вопрос, Уизли.
— Да, это её! Но тебе какое дело? — Рон отошёл от сферы и снова сел на койку. Внутри него всё кипело. Блез молчал, — Вопрос, Забини! — передразнил Рон.
— Да так, из чистого любопытства, — откровенно солгал слизеринец, — Но если уж мы так разговорились, то скажи, угадал ли я насчёт причины появления сего в твоей бирюльке? — Блез улыбнулся и снова сел на стул.
— Нет, — угрюмо ответил Рон.
— Значит, да, — Блез спрятал медальон в карман и продолжил, — Раз уж так, то не хотел бы ты послушать одну занимательную историю из жизни Гермионы, а также твоей сестры? — ответа не последовало, — Ладно, приму как знак согласия. Начнём.
***
Молодая девушка в изнеможении упала на сидение и закрыла глаза. Она сделала это! Она провела Люциуса Малфоя, она сбежала из Поместья, она была в Лондоне!.. Хотя, на самом деле ей просто невероятно повезло. Там, в лечебнице, Люциус встретил Карла Нотта, они стали о чём-то спорить. Нори уже позвали к целительнице, но она, скрывшись за поворотом, стремглав понеслась к выходу. Но, как только она подошла к двери, она поняла, что понятия не имеет, как добраться до вокзала. Из дверного проёма на неё смотрел огромный магглский город, о котором она не знала ровным счётом ничего. И слёзы. Это всё? Это и есть её чудесный план? Убежать от Люциуса! И что дальше? Что делать?
Тут в её голове щёлкнула мысль: в лечебнице должен быть камин! Нори запинающимся голосом спросила дорогу у пухлощёкой медсестры и побежала по указанному коридору. И мысли: какой смысл перемещаться в местный вокзал, если она может попасть прямо в Лондон? «Кинг-Кросс».
Нори вздохнула, открыла глаза и взяла в руки свою сумку. Всё, что туда поместилось — это её полсотни галеонов и маленький ключ в потайном кармашке. И всё, почти никаких вещей и одежды. Надо идти в Гриннготс, это кажется, на Диагон-аллее. Но Люциус… Он наверняка догадается, что она в Лондоне, и обязательно поставит кого-нибудь последить. Девушка вздохнула, чувствуя себя в западне. Её единственный путь — Гринготтс. Что ж, надо же куда-то идти. Если повезёт, она сможет обогнать шпиона…
Гоблин долго всматривался в её черты, прежде чем разрешил пройти к ячейке. Дальше были сумасшедшие гонки под скрип колёс, полная замков дверь и, наконец, золото. Нори даже не представляла себе столько золота. Просто невероятно много. Она имела право на половину суммы, содержащейся в сейфе.
Дальше решение пришло само собой. Наспех арендовав новую ячейку, Нори перевела эту сумму на свой счёт. Гоблины работали быстро, без волокиты, и поэтому через час всё было готово. Нори ещё раз вошла в заметно обедневшую ячейку Малфоев и улыбнулась. Вот её месть. Деньги — радость и надежда её свёкра. Вряд ли он будет счастлив. Нори провела рукой по сложенным в специальные контейнеры галеонам. Теперь у неё есть деньги, а это значит, что есть какая-то надежда на будущее. Нори улыбнулась; а ещё теперь есть враг, жаждущий едва ли не её крови. Но в сравнение с деньгами это ничто.
Ей надо было подписать ещё какие-то бумаги, и Нори, сидя в кресле, ждала гоблина, который должен был их принести. Время — четверть третьего. Она старалась не думать, что будет после её выхода из банка. Послышались частые шаги, и в комнату вошёл гоблин. Нори, как всегда, стало не по себе. Гоблины. За последний час она уже успела немного к ним привыкнуть, но какой-то неопределённый страх не исчезал. Она с детства боялась странных существ, и не чувствовала, что когда-нибудь сможет от этого избавиться. Гоблин выложил на стол бумаги и какую-то коробку.
— Миссис Малфой, по договору это должно остаться у вас, — прокряхтел он, вертя жёлтым глазом.
— Что это?
— По договору, миссис, — повторил гоблин и замолчал, давая понять, что объяснения в его обязанности не входят.
Удивлённая, Нори не стала спорить и, подписав бумаги и дождавшись, пока гоблин уйдёт, открыла коробку. Много разных вещей: какие-то письма, футляры, перья, листы пергамента.. Решив, что посмотрит попозже, Нори скоренько собралась и пошла к выходу.
Шаг к двери, другой… Кто-то её там ждёт. Ещё шаг. Надо что-то сделать. Нори, вздохнув, резко развернулась, подошла в приёмному столу:
— Мне нужен ваш служебный камин, — безапелляционным тоном заявила она молодому гоблину.
— Мисс…
Весьма смущённый субъект, явно не знающий, с кем имеет дело, поправил очки и собрался ещё что-то сказать, как Нори едва не закричала:
— Я — Элеонор Малфой, и мне нужно воспользоваться вашим чёртовым камином! Что здесь неясно!? — Нори посмотрела на табличку на столе гоблина, — Что вам неясно, мистер Чизарль!?
— Мисс, я…
— Миссис! — Нори вдруг неожиданно улыбнулась и сладким голосом переспросила, — Так вам что-то неясно, мистер Чизарль?
— Нет, нет, всё ясно, миссис Малфой, — заверещал сражённый гоблин, — Если вас не затруднит, проследуйте, пожалуйста, за мной.
— Ваши вещи, мисс Уирке, — камердинер отеля «Лондон» поставил вещи на пол и застыл в ожидании распоряжений.
— Всё, всё, спасибо. Можете идти, — Нори дала чаевые, и слуга ушёл.
Мисс Уирке. Нори улыбнулась, она позаимствовала эту фамилию у своей школьный подруги из Равенкло Орлы Уирке. Когда в приёмной спросили её имя, она поняла, что называться миссис Малфой будет глупо, и назвалась так — мисс Уирке.
Девушка подошла к окну, на улице шёл дождь. Ладошки клёнов и каштанов трепетали под серым небом, разноцветное полчище зонтов металось на мостовый. Чёрные и тёмно-синие офисных работников или почтенных сэров; старые в орнаменте и в мелких узорах — улыбчивых старушек; яркие, трепыхающиеся, с мультяшными рисунками — это младших школьников; однотонные золотистые, ярко-розовые, салатовые и другие — молодых девушек, будто с подиума сошедших. И только мокнущие головы студентов, упрямо втянутые в плечи.
Нори вздохнула; кажется, первый этап её побега выполнен. У неё есть деньги и временная крыша над головой. Но что дальше? У неё нет образования и, как следствие, возможности работать, у неё теперь нет прошлого и у неё нет друзей или знакомых. Но не всё так плохо: нет знакомых, которые бы вывели на неё Люциуса. А в том, что он будет её искать, Нори не сомневалась. Тем более, что она якобы носит наследника его рода. Хотя, может он и догадался, что это неправда…
Нори пожала плечами и подсела к зеркалу. До блеска начищенная ровная поверхность отразила её растерянный взгляд. У неё была не то, чтобы яркая, а просто запоминающаяся внешность. Хотя, нет. Только волосы. Длинные — до бёдер, естественно светлые, которые она никогда на своей памяти не стригла — единственная её яркая примета. Нори вздохнула. Слишком яркая, придётся стричься. А всё остальное было обычным — прямой нос, высокие скулы, обычные губы и голубые глаза. Её мать, Хейвуд Брэдстоун, всегда говорила, что она похожа на куклу. На юную-юную куклу, которая никак не может быть некрасивой, но и прекрасной её не назовёшь, потому что такие же есть в каждом магазине. Хейвуд Брэдстоун была умной женщиной, настоящей слизеринкой…
Нори вздохнула.
Всё, никакой Хейвуд Брэдстоун. Она… она сейчас Нори Уирке.
Девушка вдруг вспомнила о коробке, которую ей вручили в Гринготтсе. Не долго думая, она открыла её и просто опрокинула на пол. То же множество футляров, пачки писем, какие-то мелочи. Нори отряхнула от пыли ближайший футляр и открыла. Там… Веки затрепетали от восхищения. Там лежал просто… просто потрясающий, просто великолепный, головокружительный кулон с крупным рубином. Просто захватило дух; конечно, за годы в Поместье она привыкла к роскоши, но такое... Светлое золото мягко светилось на чёрном бархате, рубин блестел огнём. Нори не удержалась, надела кулон и подошла к зеркалу. Неяркие красные блики тут же расползлись по белой ткани платья. Нори повернулась перед зеркалом. На ней было строгое белое платье чуть ниже колена и без рукавов. Жаль… Кулон к нему не подходил. Нори просто спрятала его, перекинув за ворот.
Прошло несколько часов.
В прихожей хлопнула дверь, и Нори услышала, как кто-то, звякнув ключами, запер её. Едва слышные шаги по мягкому ковру. Человек уже был совсем близко, и Нори почувствовала, как дрожат колени. Прислуга бы себя так не вела. Кто это? Ответ был слишком очевиден, чтобы пытаться успокоить себя. Раздался низкий смешок.
— Элеонор?
Это он! Нори почувствовала, как немеют руки. Конечно, она знала, что её будут искать, но… так скоро! Девушка ещё раз прокляла этого человека за дверью. Именно из-за него у неё сейчас не было палочки. Она была уверена, Драко бы не возражал, но он! Люциус Малфой. Её свекор. Её ночной кошмар. Здесь… А она совсем беспомощна одна. Нори задрожала, поглядывая на окна. Она на третьем этаже, через окно не убежать. Но должно же что-то помешать ему! По-другому нельзя. Так нельзя. Сначала один Малфой, теперь другой!.. Слёзы на глазах. Люциус. Он сейчас специально выжидает за дверью, чтобы она перенервничала и не могла уже сопротивляться! Нори сжала зубы, пытаясь унять дрожь. Простое правило: главное — это не бояться. Или хотя бы не показывать. Тут дверь тихонько скрипнула и открылась. Сначала на пол упала тень. Нори с каким-то отрешённым страхом смотрела на неё. «Вот так! У него даже тень элегантная». Уже и сам человек вошёл в комнату, а Нори всё смотрела на тень. Человек подошёл уже вплотную, и тогда она подняла глаза.
— Здравствуйте, Люциус.
— Рад тебя видеть, Элли.
***
Прошедшей ночью
Луна, ночь, лес, погоня… Не лучшие условия для побега.
Молодая девушка, тяжело дыша, остановилась у кого-то куста, покрытого шипами, тут же согнувшись пополам. Усилием воли она пыталась заставить себя бежать дальше, но тщетно. Её тело, будто взбунтовавшись, отказывалось подчиняться. Нет, конечно, почти год она редко ходила, не то что бежала, но останавливаться нельзя! Надо бежать, идти, ползти, но вперёд, прочь от хозяина, прочь от этого замка!
Девушка с трудом выпрямилась и посмотрела назад — туда, где в свете луны вырисовывалась её тюрьма. Там, в этом замке, всего несколько часов назад она задыхалась в грязи какой-то тесной темницы, а ведь было время, когда она занимала там одни из лучших комнат. Рядом с Лавандой.
Лаванда Браун. Что стало с ней? Девушка не знала.
Её взгляд привлекло какое-то движение у ворот замка. Это стражники! Стражники замка. Они… это не люди. Скорее некие полугоблины, полутролли. Два года она их знала, как госпожа, ещё год как раба их господина. Они хитры, они умны. У них нюх лучше, чем у гончих её отца. Они выследят её в два счёта! ...и вернут ему.
Девушка запаниковала. Вернут. Нет, нет, так нельзя. Она слишком натерпелась, чтобы вернуться! Стражники у ворот длинной цепочкой двинулись по её следу.
Надо что-то сделать! Надо бежать! Но они всё равно догонят! …или спрятаться! Учуют… Надо хоть что-нибудь сделать, но не вернуться туда! Почему-то вспомнилось, как в детстве отец рассказывал ей про охоту на зайца, про его хитрости… Да, да… Надо… надо спутать след, или пройти по ручью… Благо, она в лесу.
Конечно, прыгать она не умеет, но… но можно залезть на дерево...
Девушка, не обращая внимания на боль во всём теле, заставила себя пробежать далеко обратно по своему следу и с трудом залезла на какое-то дерево. Её было плевать, что за существа могли поджидать её на ветвях, главное — она не вернётся обратно! Она услышала приближающиеся шаги, попыталась не дышать. Вокруг всё плыло, но она заставила себя не терять сознание. За последний год она научилась немного контролировать своё тело. Дело практики.
Стражники уверенной рысцой пробежали мимо. Когда звук их поступи затих, девушка огляделась. Кажется, она залезла на древний вяз. Или на липу. Толстые ветви отходили от ствола почти горизонтально, что улучшало её план. Проползя по одной из них, противоположной месту, где она залезла на дерево, девушка спрыгнула. Мир расплылся перед глазами, когда она упала на землю, чувствуя, что медленно засыпает. «Нет, нет…» — шептало сознание, но и оно немело. Расслабились руки и ноги, едва-едва удавалось не закрывать глаза...
И тут в темноте засветились оранжевым чьи-то глаза. Невероятным усилием девушка вскочила на ноги, сдерживая крик. Преодолеть столько препятствий и оказаться растерзанной каким-то зверем? Это смешно! Глупо и смешно! Подняв с земли камень, девушка метнула его, целясь между этих оранжевых светил. Камень ударился обо что-то, и глаза тут же исчезли. Сжигаемая ужасом, она побежала куда-то прочь от этого места. И каждую секунду её чудились звуки погони и глаза в темноте.
Уже через несколько минут она поняла, что просто больше не может идти дальше. Она уже упала на землю, но продолжала ползти. «Вперёд. Как угодно, но вперёд!»
Внезапно мир перевернулся. Девушка почувствовала, что кубарем катится куда-то с крутого обрыва. Она больно ушибла сначала колено, потом плечо. Какие-то камни вонзались в спину. Потом что-то острое резануло в бок, под рёбра. Она уже почти закричала от боли, как могильный холод пронзил её тело. Вода. Она упала в какую-то реку. Какое-то время удавалось держаться на плаву, но вскоре девушка почувствовала, что стихия затягивает её. Через секунду волны сомкнулись над головой. Истошный крик утонул вместе с ней.
Быстрое течение влекло вперёд, становилось всё холоднее. «Наверное, я иду ко дну…». Подтверждение не заставило себя долго ждать. Через секунду её ноги коснулись дна. Критически не хватало воздуха. Девушка с трудом подавляла рефлекторные порывы вдохнуть. «Но ничего другого не остаётся. Только… только вдохнуть… вдохнуть эту тупую, тупую смерть». Она попыталась оттолкнуться от дна. Но это принесло только то, что течение опять стало волочить её по песку. Внезапно девушка столкнулась с какой-то преградой. Решётка. От удивления она раскрыла и рот, выпустив последний воздух. «Решётка. Надо подняться… там можно дышать». Дико не хватало сил. Течение припечатало её тело к прутьям и подниматься никак не способствовало. До боли хотелось вдохнуть. Отчаяние заползло в душу. «Нет, нет… так нельзя. Это до глупости смешно. Всё, что я преодолела. Всё, что пережила… И только для того, что утонуть в какой-то луже? Это ужасно… ужасно смешно». Девушка храбрилась и, как ни странно, это дало свои результаты. Из последних сил, хватаясь замёрзшими пальцами за металл, она стала подниматься. «Ещё немного… немного… Чуть-чуть». В последнем усилии она подтянулась ещё раз и… и оказалась на поверхности. Воздух обрушился, как ураган.
Она дышала. Она замёрзла, она устала, она больна, но она дышит!
Девушка закашлялась, подавилась, рассмеялась… Живая. Синие губы растянулись в улыбку. Лучшего мгновения в её жизни точно ещё не было. Дышать.
Всё же девушка с трудом открыла глаза; ничего не было видно, буквально ничего. Ни звёзд на небе, ни самого неба. Она в каком-то помещении? Девушка поднялась ещё немного по решётке и коснулась лбом камня. Подозрение закралось в её душу. Она протянула руку и поняла: это не просто камень, это какая-то кладка! Она не просто в помещение, она… она в…
— Нет… Нет! — охрипшим голосом взмолилась она, — Нет! Мерлин, нет!!! — её казалось, что от её крика камни должны рассыпаться прахом, — Нет!
Инстинкт заставил выбраться из воды, девушка разрыдалась. Вода, которая скрыла её следы, привела её прямо… Обратно в замок. Это смешно! Это невозможно!
— Но так, — разрыдалась она, — Так…
— Ну-ну, Аманда, полно, — низкий мужской голос эхом отразился от стен. Тем не менее, разбить щит, который возвело её сознание, он не сумел.
Люциус Малфой заклятьем зажёг факел и наклонился к ней.
— Как же так? Я пришёл, а тебя нет ни там, ни тут…
— Нет, нет, — не слыша, шептала Аманда Джонатан, — Так не бывает, нет-нет, не бывает, — ей хотелось умереть. Тут же.
— Ты сомневалась, что жизнь несправедлива? — спасительный щит разбился вдребезги.
Нет, нет, не бывает. Касание на подбородке, и Аманда, чувствуя такую знакомую покорность, открыла глаза. Смирение. Он уже давно научил смиряться — побоями, голодом, страхом. И… и это продолжится. Аманда смотрела на мужчину полными ужаса глазами. Эта попытка бегства ни к чему не привела. Она вернулась. Ужас, притуплённый шоком. Всё… всё продолжится. Люциус вздохнул, коснулся рукой её лица, убрал со лба мокрые прядки…
Сейчас или никогда.
Одним рывком Аманда перевернулась на спину, потом на бок и соскользнула в воду, но… До боли знакомые сильные руки ухватили её сначала за предплечье, не дав коснуться поверхности, потом взяли под мышки, и Аманда снова оказалась на каменной перемычке. Рыдания в момент сковали грудь, острая боль под рёбрами. Почему не утонула? Почему? Она не выдержит больше ни минуты.
И шальная мысль — она попросит. Просто попросит…
Сжимая зубы от боли, девушка судорожным движением перевернулась на живот, с трудом встала на колени. Он, сощурив глаза, с усмешкой следил за её манипуляциями. Аманда боязливо подняла глаза, закусила губу.
Поколебавшись, девушка дрожащими пальцами схватила его руку и поцеловала с тыльной стороны. Люциус озадаченно, с насмешкой нахмурил брови. Аманда… нет, кулаки не сжимались от унижения. Она… она уже привыкла к тупому унижению. Так, надо продолжать… Когда она подняла руку, чтобы взять его другую ладонь, тело прожгла дикая боль. Кровь хлынула из раны под рёбрами, Аманда, сдавленно простонав, согнулась пополам. Лоб коснулся туфель хозяина, стало трудно дышать. Боль всё жгла внутренности. Она… она, наверное, повредила что-то внутри, когда падала. Аманда всё сдавливала зубами губу, но простонать больше смела. Он… он не любит. Когда боль чуть-чуть притупилась, девушка, морщась, выпрямилась, и поцеловала другую его руку... Тут же снова согнулась пополам. Было больно, очень больно. Аманда подняла голову и посмотрела в лицо человека. Не сумев ничего прочитать на нём, она начала говорить:
— П-пожалуйста, — это слово потянуло за собой новую волну боли, терпя это, девушка подняла руку, и всё-таки дикие мучения вырвали из неё крик, — Не надо мне жить. Но… но просто не дай мне мучаться, — девушка сжала зубы от боли и впилась в глаза Люциуса умоляющим взглядом, — Пожалуйста, не надо, — прошептала она.
Потом опять подняла зачем-то руку, но тут же, не проронив ни звука, согнулась пополам, упёршись головой в колени своего властителя. Боль.
Люциус смотрел, как дрожит её спина от подавляемых рыданий. Люциус смотрел на глубокие раны на её запястьях. За этот год верёвки проложили на них две глубокие кровавые борозды, которые никогда не заживали. Он смотрел на её молодое израненное тело, покорное, отданное во власть. Он смотрел, потом наклонился и, легко погладив её по голове, прошептал: «Хорошо». Девушка подняла голову, но тут же снова согнулась, сжавшись от боли.
Блеснула палочка, «Авада Кедавра!».
Мёртвая.
Люциус отошёл на шаг, наклонился и, погладив девушку по мокрым волосам, прошептал:
— Я же сказал как-то, что ты будешь молить меня о смерти, — потом он улыбнулся чему-то и добавил, — Но ничего, замена не заставит себя ждать.
***
Темнело. Прошёл ещё один день её лжи. И каждый день новые смерти и старые секреты. И всё потому, что она слишком эгоистична. Девушка подошла к окну и вздохнула. Только из-за этого. Из-за страха собственной участи она молчит. И война из-за этого может быть проиграна. Но… просто не верилось, что кто-то в этом мире мог пережить что-то столь же ужасное, что и она. Но… но… Всё слишком ужасно. Но она не виновата, её заставили молчать! Голосок внутри прошептал, что ей просто поставили условия, вернее, объявили меры воздействия, в случае, если она расскажет кому-нибудь. Рассказать? Нет, это было бы слишком ужасно! И почему именно она должна жертвовать собой? Тот же голосок прошептал, что если она этого не сделает, чужие жертвы потеряют смысл. Ну, почему всё так сложилось? Почему жизнь так несправедлива?
Девушка распахнула окно, и сквозняк тут же вынес из комнаты тепло. Ей хотелось, чтобы также ушли её мысли.
Но она не расскажет. Пусть всё огнём горит, она не расскажет!
.::Предыдущая глава::. | .::Оставить отзыв::. | .::Следующая глава::.
(c) 2004-05. Права на публикацию фанфика на русском языке
принадлежат его автору sthikatillo
Любое использование материала данного сайта,
полностью или частично, без разрешения
правообладателей запрещается.