Цепи
ГЛАВА 15
«Опасно, Эл».
— Она в порядке, ничего особо страшного, — Мисси замолчала, собираясь с мыслями, — Но, Блез, я не понимаю. Как ты мог? Она же женщина, она…
Блез сузил глаза, собираясь кинуть в сторону Клариссы ещё обвинение — оправдание для себя.
— Не надо, — процедила азиатка, — Ты уже говорил. Но если бы тебя заперли — ты бы и не то устроил. …И говорить не смей, что она женщина.
— Я хотел сказать, что если бы кто в тебя из твоей же палочки пальнул — ты не была бы в восторге.
— Да, но бить за это?! — Мисси сжала зубы, снова вздохнула, «Спокойствие», — Ты можешь проявить какую-то выдержку? …И я знаю, что Эл сбежала, ты уже сорок раз говорил! Я знаю, что она у маглов, с магглом, но при чём здесь Кларисса? Какой право ты имеешь вымещать на ней злость?!
— Мисси.
— Я не замолчу. Я молчала с Эл, и…
— Почему?
— Да потому, что с тобой невозможно разговаривать! Ты не слушаешь — киваешь и идёшь продолжать!
Блез промолчал. Мисси понимала — она права, но с ним действительно невозможно разговаривать. Сидит тут с полуотсутствующим видом, закатывает глаза…
— Блез, ты понимаешь, что ведёшь себя, как ребёнок?
Слизеринец поднял глаза:
— Почему?
Мисси, сбитая с толку этим внезапным серьёзным вниманием, запнулась:
— В смысле, всё не можешь повзрослеть.
Да, это Блез умеет — сбить с толку. Азиатка вздохнула, собралась с мыслями:
— Ты безответственный. Кларисса под твоей ответственностью, ты внушил ей, что ты — вроде старшего брата. Ты не должен применять силу — просто поговорить, убедить, — Блез снова было открыл рот, и Мисси торопливо продолжила, — И вспомни Эл — с ней тоже повёл себя, как мальчишка. Побаловался, надоело — и забыл. Сколько там? На три-четыре месяца кинул. А потом? Она едва выздоравливала, и ты уже устроил себе отцовство… Ладно, не хотел. Но сейчас-то тебе это зачем? Оставь её в покое, пусть остаётся с магглом, коли ей нравится. Ты ведь собирался её отпускать. То бишь, думал, она к магам вернётся?
— Мисси, она ведь беременна. От меня беременна.
— И что с того? Хочешь детей — женись. Этот ребёнок так или иначе незаконнорождённый…
— Но мой, Мисси! Мой!
Мисси сжала зубы. Мальчишка, тупой несносный мальчишка, который глаза себе открыть не может! Злость.
— Знаешь, что, Блез? Тебя просто бесит, что ты её не можешь достать! Что она есть, что она без тебя счастлива, что ты ей не нужен. Вот что для тебя важно! Тебе плевать на ребёнка, на Эл — тебе своё самолюбие бы потешить! И с Клариссой что? Не поимел только потому, что можно. А бьёшь только потому, что сдержаться не можешь. Потому, что это в разыгранной сцене нельзя. По роли твоей нельзя. У тебя по жизни какая-то жажда обладания, как у ребёнка. Нельзя — хочется, можно — не надо. Хоть вспомни своих гриффиндорок! Блез, давно пора взрослеть, так нельзя!
Блез напрягся. Разом выпрямился, сжал зубы, даже заострилось лицо.
— Ты ничего, ничего не знаешь ни о гриффиндорках, ни обо мне.
Резко встал и вышел из кухни. Мисси опёрлась руками о стол и закрыла лицо. Он невозможен, просто невозможен. Ох… И разве это не детская выходка — кинуть пару туманных фраз и выйти!? Мисси вздохнула. Ну, почему тогда, на Диагон-аллее она не встретила Драко или ещё кого? Почему именно Блеза? Почему?
***
— Многое ле-ето! Многое ле-ето! Мно-о-о-о-о-ого-о-ое ле-е-е-ето!
— Мы это уже десять лет поём на праздник города, — хихикнув, тихо, чтобы миссис Джонс не услышала, прошептала Миссис Челленджер слева.
— Да, это каждый год. И ещё наши. Ну, шотландские, — прошептала миссис Уткинс справа.
Нори улыбнулась, обеим кивнула.
Недавно она была принята ещё и в хор. Всё довольно просто — человек 15-20, четыре голоса: первые-вторые сопрано и первые-вторые альты.
— Миссис Джонс училась на дирижёра…
— Да, но потом бросила и пошла на учителя…
— Мисс Стоун, Ребекка, Эмма, не могли бы вы замолчать?
Нори, чувствуя себя школьницей, сложила руки на коленях и опустила глаза. Боковым зрением она видела, как миссис Челленджер и миссис Уткинс сделали то же самое — миссис Джонс имела огромнейшее влияние на людей.
— Итак, дамы, давайте «Реквием».
— Она ждет, не дождётся, как бы кто умер, чтобы наконец-то это спеть.
Миссис Джонс изобразила своё знаменитое красноречивое молчание, и хористки умолкли. Нори чуть улыбнулась — миссис Джонс была похожа на её собственную преподавательницу — миссис Петкинс. Да уж... Нори умела всего понемногу — немного играть на рояле, немного петь, немного знала нотную грамоту, разбиралась в искусстве… В общем, из неё в своё время делали леди. Правой рукой миссис Джонс дала вступление концертмейстеру — миссис Шпиц — и, услышав оное, стала отмерять размер — четыре четверти. Потом правой рукой показала вступать хору.
— Requiem aeternam Dona doina eis Domine...
Нори, с её слабоватым слухом, поставили петь в первое сопрано — самый простой, но при этом самый высокий голос. Впрочем, диапазон у девушки был неплохой.
— Et lux perpetuo, et lux perpetuo...
Прошло какое-то время, началось трио, и язык миссис Уткинс оказался развязан:
— На праздник города, наверное, будем петь гимн. Впрочем, неизвестно. Праздник только в июле.
— Малому Рокстону будет целых 900 лет! Это от 1104 года, — прошептала миссис Челленджер и тут же, встретившись взглядом с миссис Джонс, замолчала.
— И все мужчины будут в килтах! Будут волынки… — миссис Уткинс снова хихикнула и спросила, — Дай, угадаю: ты валлийка?
— Нет, я из Северной Ирландии.
«Хотя некоторый опыт жизни в Уэльсе у меня есть…»
— Ага… А это правда, что там все рыжие?
— Ну, я же не рыжая, — улыбнулась Нори.
— Ребекка, мисс Стоун, прекратите, — произнесла миссис Джонс.
Нори чуть раздражённо посмотрела на миссис Джонс. Та демонстративно звала её «мисс Стоун», подчёркивая, что в жизнь города она ещё не влилась…
— А Сэм, правда, поехал в город за покупками? — многозначительно произнесла миссис Челленджер.
— Да, — просто ответила Нори.
Ей было страшновато. Весь Малый Рокстон наперёд знал, что это будет за покупка, а Нори подрагивала то от страха, то от радости. Мерлин… Она переступает такой барьер, собираясь выйти замуж за Сэма!.. Но ведь она хочет быть просто магглом, так ведь? И было страшно. Она ещё не сказала «да», а миссис Шпиц уже ищет рецепты для свадебного торта. Мерлин, всё неслось с такой скоростью. И многозначительные улыбки Мэйбл, и редкие, но очень умелые поцелуи Сэма, и все сплетни городка… Нори чувствовала, что ничего больше не контролирует.
И рос живот. Рос, вызывая снисходительные улыбки дам. Они считали, что Нори с Сэмом отведали запретного. Он рос, неумолимо напоминая о Блезе. Нори не могла о нём не думать. Что бы он сделал, если бы узнал, что она скоро выйдет замуж? И что будет, если он, не дай Мерлин, узнает?
И ещё она солгала Сэму. Она сказала, что это ребёнок её мужа. Он поверил? Наверное. Как ещё объяснить её твёрдое намерение родить, хоть он и сказал, что дал бы ей денег?
А всё дело в том, что уже шёл третий месяц...
Родить. При этом слове по коже пробегала дрожь. Говорят…
Нет, не надо, не надо об этом…
Нори вздохнула, кивнула на очередную реплику миссис Челленджер, снова задумалась.
Была ещё одна проблема. Все дети-волшебники как-то проявляют свою магию. Например, Нори в детстве так и норовила что-нибудь поджечь. Девушка улыбнулась — один раз под удар попал начёс миссис Петкинс. Хорошо бы узнать, что делал Блез — такие пунктики часто передаются от родителей.
Да уж, да уж…
Пусть, это ещё можно пережить. Но рано или поздно придёт письмо из Хогвартса. Это был особый страх. Да, до этого ещё одиннадцать лет… Люциус наверняка про неё забудет, но Блез… Его сын или дочь — такое не забывается. Впрочем, через одиннадцать лет ему будет тридцать пять — могут быть и свои дети….
Одно радует — это всё ещё очень нескоро. Сейчас другое — свадьба. Это какая-то лихорадка. Хотела ли она замуж? Да, конечно, хотела. Без мужа она просто не выживет. Хотела ли она замуж за Сэма? Да… Он её уважал. Любил ли? Может быть. Ставка, кажется, была на «стерпится — слюбится». Любила ли Нори? Любила его шутки, любила его дом, его характер, его поцелуи… Внушённый Люциусом и слегка притуплённый Блезом страх пропадал. Поцелуи. Так не целовался ни Драко, ни Блез. Нори таяла, расплёскивалась… Сэм, Сэм, Сэм… Иногда она робко настаивала на большем, но он отшучивался. «Что ты, я старый человек!»
И ближайшая проблема — предложение. Миссис Элеонор Хейвуд Уолесс. Хм… Уже не Элеонор Хейвуд — Элен. Миссис Элен Уолесс. Предложение. Нори была замужем, но никогда предложения не получала. Помнились только мамины ласковые: «Ты выйдешь замуж, у тебя будет красивый муж, большой дом…»
Предложение. Всему Малому Рокстону было ясно, что из города Сэм привезёт кольца. Кольца… Своё обручальное Нори потеряла ещё в отеле у Люциуса…
Итак, как отвечать? Сразу «да» или подумать?
Подумать, конечно подумать. Только зачем? И так ясно, что «да».
— Мисс Стоун, вы будете петь?
Нори с удивлением обнаружила, что трио уже давно закончилось. Девушка стала резко листать партитуру, отыскивая нужное место. Всё не получалось…
— Мисс Стоун, приходите через неделю, — ласково и чуть насмешливо произнесла Берта Джонс, — В вашем состоянии вам нельзя перенапрягаться.
Нори ахнула, густо покраснела, опустила глаза. Нет, она знала… она понимала, что они знают, но вот так заявить… Мерлин! Снова подняла и увидела, что миссис Джонс смотрит с ласковым одобрением.
— Идите, дорогая.
Девушка резко поднялась; цепляясь за стулья хористок, вышла из ряда, потом из комнаты, надела пальто, вышла на улицу. Вот так. Но… Смешок. Это ещё один ритуал — её ребёнка простили и приняли. Нори, необъяснимо нервничая, улыбнулась. Как бы там ни было, всё складывается хорошо.
— Фортово, — тихо произнесла Нори, смакуя новое словечко Мэйбл, — Фортово.
— «О, господин, я этого не делала!
— Лгунья, змея! — Конрад, восхитительно похожий на Блеза, бушевал, — Это ты! Ты его отравила!
— О, повелитель, у меня бы рука не поднялась на вашего сына!..
— А яд подсыпала она! — Конрад эффектно показал рукой на разом побелевшую служанку Андорры, — Ты ей приказала!
— Я, господин?»
— Прости, я не могу усидеть на месте, — кинула Нори, валясь на диван, — Он должен уже приехать, а…
— Тсс!
В кадре появились палачи и увели служанку.
— Смерть! — кричал Конрад.
Они с Андоррой остались одни. Женщина, нагая до пояса, была уже прикована лицом к стене. Конрад позвал стражников. Главный из них — огромный негр — занёс плеть…
To be contained…
Мэйбл зевнула. Они были у них дома. «У Сэма» — поправила себя Нори.
— Как думаешь, Фелт скажет Конраду, что это та чёрная отравила Люсияна?
— Наверное…
Обе разом замерли, затихли — послушалось, как во двор въехала машина. Молодая женщина побледнела:
— Это он.
Обе, толкаясь (Нори шансов не имела), подбежали к окну. Минивен «Пежо» цвета шампанского.
— Он!
— Не беспокойся, я выйду через заднюю.
— Мэйбл!
Та рассмеялась и, улыбнувшись во всё своё молочно-розовое лицо, сказала:
— Учти, я рассчитываю стать крёстной мамой!
И убежала.
Нори сжала зубы и тут же, заулыбавшись, взвизгнула от возбуждения, подбежала к зеркалу. Волосы за всё время немного отросли, стали виться, глаза сильнее потемнели. Девушка судорожно расчесалась, подкрасила губы. Мерлин, уже совсем скоро! Шаги в прихожей.
— Эл, я дома!
Мерлин! Нори, прыгая через ступеньки, побежала на первый этаж. Мерлин, сейчас!
Сэм стоял в прихожей и с утрированным удивлением озирался:
— Как? Ты даже ничего не сожгла!
Нори от негодования вскрикнула, подпрыгнула на месте:
— Нет!
Мужчина, специально её игнорируя, сделал пару шагов, заглянул в кухню, в коридор. Пряча улыбку, нахмурился:
— Странно.
Заглянул в гостиную.
— Хм…
— Сэм! Не смейся! Я…
Он рассмеялся, Нори с ним. Уже через секунду он снова нахмурился:
— Надо проверить второй этаж.
Глядя на неё с шутливым вызовом, сделал шаг ступенькам. Нори взвизгнула, схватила его за руку, произнесла с нажимом:
— Сэм! Такой серьёзный момент…
И миллион весёлых чёртиков в серых глазах:
— О чём это вы, юная леди?
— Сэм, я с ума сойду!!!
Он ласково рассмеялся и… Нори затаила дыхание. …И достал из кармана футляр. Молодая женщина взвизгнула, тут же закрыла рот ладошками. Сэм усмехнулся и нарочито старческим голосом произнёс:
— Ну, кхм… я на колени становиться не буду — ещё радикулит…
Нори сжала кулаки:
— У тебя нет радикулита!
Сэм комично почесал затылок:
— Верно, я и забыл. Может, склероз?…
Нори, давясь смехом, ещё раз с негодованием прокричала на высокой ноте его имя, и мужчина рассмеялся. Скоро успокоившись, произнёс уже более серьёзным голосом:
— Ну, Эл…
Зазвонил телефон. Нори с отчаянием в глазах стремглав бросилась в кухню, подняла трубку:
— Он занят, позвоните попозже!
Вытянула провод, вернулась в прихожую.
— Сэм?
Тот сидел на скамеечке, развязывая шнурки. Нори резко выдохнула, как могла более гордо прошествовала к нему, остановилась с выжидательным видом.
Сэм поднял смеющиеся глаза:
— Да, Эл? Ты хочешь снять мои ботинки?
Нори возмущенно что-то промычала, глядя, как он смеётся. Ах, так!? Девушка зловредно улыбнулась, и, приложив руку ко лбу, вскрикнув, театрально упала в обморок. Почти тут же почувствовала руки Сэма на плечах, чуть встревоженный голос:
— Эл?
Молодая женщина не выдержала, рассмеялась, Сэм обиженно ахнул. Нори открыла глаза. Вот он, вот… Она выйдет за него замуж, вверит ему себя и ребёнка, она будет с ним… Сэм улыбался. Нори подтянулась, обхватила руками его шею, выпрашивая поцелуй. Мужчина усмехнулся, уже склонил к ней лицо, как…
— Ну, полагаю, замуж ты за меня выйдешь?
— Разумеется, — рассеянно сказала Нори, подтягиваюсь к его губам.
— А ты не скажешь потом, что я ммм… выбил почву у тебя из-под ног?
Нори раздражённо причмокнула языком, и Сэм, улыбнувшись, поцеловал. Девушка живо ответила ему на поцелуй, сильнее обхватила руками шею. Где-то наверху шумел телевизор. Нори, набравшись смелость, прижалась к нему, прося о большем. Сэм отпустил её губы. Глаза с прищуром искрились, губы растянуты в улыбку:
— Ты хочешь?
— Хочу.
***
Ночь. Сколько прошло времени? Час, два? Он забылся на какое-то время и снова проснулся. Эл, Элен… Что с ней произошло? Предположения были одно хуже другого. Собственно, и шрамы были соответственными — один хуже другого. Откуда? Откуда?
С каждой сброшенной одеждой, с каждой открывшейся отметиной девушка вздрагивала, напрягалась, норовила спрятать кожу… Долго пришлось её успокаивать, расслаблять. Но это было преимуществом зрелости — он мог ставить её потребность выше своей.
Двадцать лет. Юное неопытное существо, ещё ребёнок, подросток — и такой разительный контраст. Мужчина терялся в догадках, в действиях…
Это предательство? Или нет? Сэм аккуратно стянул с девушки одеяло; не вставая с постели, отдёрнул шторы. В пробившемся свете уличного фонаря женское тело стало молочно белым. Эл. Она лежала абсолютно нагая, на животе, подложив под голову правую руку. Спала. Косой свет фонаря подчёркивал каждый изъян кожи, выделял любые шрамы…
Сэм от какого-то страха затаил дыхание — шрамы не нуждались в выделении. И без того ужасные рельефные — они только обезобразились при свете. Рубцы, изрезавшие спину, сухо блестели, паутина шрамов на плечах пускала короткие тени. Что с ней стало?
И между лопаток… Сэм, почти не веря своим глазам, ещё раз присмотрелся — клеймо. Выжженное, как у животного. Мужчина аккуратно приблизил лицо, рассматривая. Римский крест, двуглавая химера и надпись по кругу: «Собственность семейства Малфоев». Боже!.. Боже…
Сэм аккуратно приподнял к свету её левую руку — буквально разодранное съёденное верёвками или наручниками запястье. Как ей удавалось это прятать? Сэм тихо положил руку обратно, коснулся пальцами раздавшейся талии. Так чей же это ребёнок? Её мужа? Верил Сэм, нет — он не знал. Но шрамы… Он многое видел за жизнь, и эти отметины, если так можно выразится, свежие — им едва ли будет год.
Да…
В ней много вопросов — это едва ли не единственное, что можно сказать точно. У этого юного создания какое-то своё ужасное прошлое, и сейчас она будто зализывала раны — потихоньку отщипывает то от любви, то от смеха. Она не брала много, будто боялась подавиться, не стерпеть. Элен…
Чей же это ребёнок? Мужа? Но выходит, что сначала все эти шрамы, потом беременность. Это муж? «Его» шрамы? Или был в этой истории ещё кто-то? А муж был ли вовсе? И почему тогда она хочет этого ребёнка?
Сэм вздохнул, ещё раз коснулся талии, скользнул по клейму, и девушка всем телом вздрогнула. Резко подняла голову, схватила одеяло, прикрылась. И выглядела испуганно. Потом мельком осмотрелась, глянула на отдёрнутые шторы, на фонарь, на него, на себя. Поняла, испугалась. Сэм, чувствуя какую-то вину, протянул к ней руку:
— Элен.
Она нервно дёрнулась, вздрогнула и, стянув с кровати одеяло, выбежала из комнаты. Слышно только, как босые ноги ступают по полу.
Сэм быстро встал и, накинув халат, пошёл за ней. Увидел мелькнувшую тень в пустующей спальне, направился следом. Кадр, достойный мыльной оперы: обёрнутая в одеяло девушка стояла спиной к нему, напротив окна, и свет очертил силуэт. Вот только роль прожектора играл всего лишь уличный фонарь, а не луна.
Сэм подошёл к ней, положил руки на плечи, обнял — девушка дрожала, будто плакала.
— Это мой свёкор… Это он. Мой муж умер, я поняла, что свёкор меня хочет, и сбежала. Он нашёл меня в отеле. Это всё он — шрамы, клеймо — он. Он меня ищет.
— Это его ребёнок?
— Нет. Другого человека. Он сначала мне помог, но потом… В общем, я убежала. Он тоже меня ищет.
Сэм сильнее обнял женщину, замечая слёзы на глазах. Уже хотел было сказать: «Успокойся, Элен», как ещё одна мысль в голове.
— Имя. Оно…
— Элеонор. Элеонор Хейвуд Малфой.
Она резко отошла и то ли икнула, то ли всхлипнула.
— Я не должна была обманывать, не должна… Я не настаиваю на браке.
Сэм почти через силу заставил себя улыбнуться, снова обнял, лукаво прошептал:
— Соседи разнесут меня в пух и прах. Всё думают — это мой ребёнок.
К облегчению мужчины послышался чуть напряжённый нервный смешок. Сэм теснее обнял, прижался щекой к волосам. Она была маленькой, совсем невысокой — всего футов шесть с половиной — семь. Эл… Элеонор Хейвуд Малфой. Собственность семейства Малфоев.
И те же мысли: такая молодая, совсем девочка — а уже столько ужасного. Уже знает страдания, наверняка — страх, и ещё обман.
— Эл, — будто смакуя это не изменившееся, но новое имя, протянул Сэм, — Эл… Пусть это будет секретом… Будь Стоун, Элен.
— Д-да.
***
Здравствуй, Уизли…
«Что со мной?» — ты это спросил? Сразу к делу, так?
Знаешь, лучше сядь.
Итак, не помню, говорил или нет, не знаю, могу или нет… У меня сейчас какая-то анархия. Плевать на всех. Твой двойник — о, ирония судьбы! — Драко Малфой. Да, тот самый, которого ты убил. Некромантия, знаешь ли. Что «как»? Некромантия, сказал же. Нет, тело у него, по идее, своё, только он показываться права не имеет. В твоём ходит. Мерлин, Всеэссенция — я же говорил как-то!
Знаю, я на нервах.
Случай был — мне Драко в Лондон заглядывал… Да, у меня есть квартира в Лондоне. Слушай. Пришёл при твоей внешности, разумеется. Рисс ему на шею бросилась. Да, вот и весь случай…
Итак, вопрос о том, что с тобой происходит. Он не только использует твоё тело — он сосёт твою энергию. Не завидую — тебе действительно должно быть паршиво. Но, с другой стороны… Ладно, молчу.
А теперь о моих проблемах. Да, Эл! Чёртова-чёртова Эл! Ты не представляешь, что она устроила!..
Ах, да… Я к тебе действительно ходить не мог, а столько всего произошло!.. Знаешь, парные дневники? Ну, для детей и сердобольных родителей? Отлично. Так вот, я ещё раньше такой Эл подложил. И она ведёт. Ты не представляешь. Она… она выходит замуж за маггла! Она где-то вне Англии. Нет, в Великобритании — просто не в Англии. И не в Уэльсе. Знаю, остаются только Ольстер и Шотландия — какая мелочь!.. Я не могу её найти! Не могу!!! В конце концов, я не поисковая система!..
Но представь: она любит маггла, она выходит за него замуж, она занимается с ним любовью и она от меня беременна. Я тоже не понимаю — в голове не укладывается. Я на нервах.
Рисс? Нормально… сейчас. Да, она тоже умница — пальнула в меня из моей же палочки. Не буду всё рассказывать, но закончилось это для неё холодным душем. Просто приболела чуть-чуть. И снова Мисси. Но всё неплохо.
Ей пришло письмо. Представляешь, от некоего Гаррета. В Ордене сплошные тупицы.
Итак, ей пришло одно письмо из дома, и этот Гаррет ей его переслал. И знаешь что? Он приписал: «Орла своё получит». Ну, что-то в этом роде! Я как подумаю об этом… Ну, я потом проверил — он всё-таки поставил довольно сильное заклятье: если бы письмо открыла не Рисс, оно бы сгорело. Вот повезло, правда?
Ну, типа Орла — шпионка, и Орден об этом знает! Знаешь, меня не только вернули в должность — и поставили выше! Всё не так плохо. Зато вот… Уж Ордену-то не прибавится.
И… гороскопы. Знаешь, мне даже понравилось. Да, «Ведьмополитен». Январь 2004. (п/а События на данной стадии происходят в январе 2004) Итак, Скорпион: «Начало года — время, на которое иные Скорпионы возлагают особые надежды. Ведь кое-кто клялся и божился, что именно в январе решит вашу проблему. Увы, фортуна нынче не на стороне Скорпионов, поэтому скорее всего вам придётся в очередной раз убедиться, что оправдываться этот «кое-кто» умеет красиво». Не знаю, кажется, чушь. Я же ничего не обещал? Ладно, я — Водолей: «Некоторые коллеги, с кем вы ещё недавно беззаботно болтали за чашкой кофе, в январе могут стремительно превратиться из сослуживцев в подчинённых. Если это произойдёт, первым делом вспомните своего прежнего начальника — глупо, оказавшись на новом месте, повторять старые ошибки». Вау! Как метко! Ладно, Эл — Близнецы: «В январе вы будто кружите в стремительном вихре: карьера, домашние заботы, новые романы, праздничная суета. Близнецы неутомимы, внутри них будто тарахтит маленький, но мощный двигатель. «И как же ты всё успеваешь?» — недоумевают окружающие. Однако не менее актуален и другой вопрос: «А надолго ли тебя хватит?»«. Судя по её дневнику, похоже.
Ладно, Уизли, я пойду.
Ариведерчи!
***
Привет, мой рыжий друг!
Я, наверное, зачастил… Просто форточка, и мне деваться некуда. Представляешь, из-за Рисс не хочется возвращаться в свой же дом!
Спроси у меня что-нибудь, Уизли. Что угодно спроси. Мне нужно во всём разобраться, в себе.
Люблю ли я её?.. Ох, как сложно… Помнишь, когда я думал, что её к Малфою возвращают? Тогда мне даже казалось, что да. Наверное, просто в тот момент это ни к чему не обязывало. Сейчас…
Нет.
Любил ли я вовсе? Ха, если учитывать то, что любовь — это выброс неких гормонов в кровь, длящийся в среднем 2-6 месяцев, то да, конечно. Как же иначе?
Любовь на веки вечные? Даже не просто «нет». Я скажу больше — такого не бывает. Я не видел, я не верю. Извини, может я категоричен. Но предки примера мне уж точно не показали, а самому обнаружить сие не удалось.
Мои дорогие забытые родители… У отца был огромнейший нос и очень-очень тонкие и сухие губы. /смеётся/ Нет, не Снейп… Мой папаша, помнится, когда-то целовал меня в лоб. Хм, едва-едва помнится. Интересно, будь у меня семья вроде твоей, стал бы я такой сволочью? Я себя часто такие вопросы задаю. У меня, как я родился, заложено было всё в голове, меня воспитал отец или я попал под слизеринское влияние? Не знаю.
Помнишь, я давно говорил, что, попади я в Хаффлпаф, может, разводил бы кроликов? Или шиншилл, не помню… Не поверишь, но Шляпа мне сказала, что я неплохо б в Хаффлпафе прижился. Меня мгновенно затошнило от страха, и я оказался в Слизерине. Как могла сложиться моя жизнь? Этот вопрос я тоже часто задаю себе…
Спроси ещё что, а? Интересно. Собираюсь ли я искать Эл… Да. Если она хоть одним словом, одним названием себя выдаст… Что я с ней сделаю? Знаешь, первое, что приходит в голову — убью. Даже страшновато становится, мне ведь действительно хочется… А судя из того, что даже твоя ненаглядная Рисс определила меня, как беспросветного холерика… Не то, чтобы я согласен…
Что я буду с Рисс делать? Ничего. Ни-че-го. Ну, не считая того, что опять наору на неё за счёт по электроэнергии. Впрочем, теперь я с деньгами будет очень даже хорошо.
Да, в общем-то, фактически на зарплату и живу. Всё моё скромное состояние лежит в банке. Договор такой: мне гоблины добавляют хорошие проценты, но я ещё несколько лет эту сумму не трогаю.
А ты? Ты ещё думаешь о спасении? Нет? И правильно, нечего надеяться. У меня такое чувство, что твой случай из категории «заперли и выкинули ключ». Ну, ещё пару вопросиков. Что ты обо мне думаешь?
Любопытно. Я сволочь, это понятно. И в последнее время я дико нервный. Что ж, в меру субъективно.
А о чём ты вообще думаешь, когда меня нет? Так-так-так, о том, что тебе паршиво, об Ордене, о той надувной дуре и… выиграл бы ты пари про чемпионат? Ха, на кого хоть ставил? Нидерланды? Мерлин, я тоже! Двадцать пять галлеонов… Они выиграли.
Не везёт, да? Твои финансы, помню, были притчей.
Чёрт, Уизли, меня зовут…
Ариведерчи.
***
Глупо. Больно.
Глупо. Больно.
Глупо. Больно.
Глупо. Совсем как с Оуэном когда-то. Как она купилась на образ супер-мальчика-ловца с подпорченной репутацией, так и сейчас купилась на этот образ. Он со многими был грубым, но с ней — нежным искренним. Она, совсем как школьница, купилась на этот образ непонятого плохиша, который в ней нашёл свою зазнобу и не мог надеть свою обычную маску! Мерлин, как она могла не заметить такого очевидного? Больно. Он в самом деле был таким, каким Орла его уже два года видела, а с ней менялся для совершенно конкретных целей.
«…И обидный случай вышел. Я сидела, думала о своём, и вдруг заявляется мистер Абрахас и заявляет, что Понко всё-таки потоптал наш сад — и твою любимую клумбу. Я посмотрела — он прав! И главное, эти растения такие чувствительные — не выносят никого магического вмешательства!
Но ничего, я ими займусь. Садовник посоветовал что-то вроде: «Внимание и уход. Ничего сама не делай — только смотри». Обещал сам заняться. Даже обидно. Но, пусть. Ты меня знаешь — ленивая страшно!»
Вот, из всего свитка это были единственные стоящие чего-то строки. Между словами «обидно» или однокоренными. Собственно, смысл был простой: случайный осведомитель (мистер Абрахас) заявляет, что Орден (Понко) узнал что-то важное (потоптал наш сад), а конкретно, ты рассекречена (любимая клумба). Информация проверена. (Садовник) Верхний Круг — её непосредственное начальство — приказывает ничего не предпринимать, а только наблюдать, следить. Они сами этим займутся.
Орла ещё раз перечитала письмо и кинула в камин. От злости хотелось оскалиться. Молчать! Сидеть и молчать! Как она ни старалась, на глазах выступили слёзы. Следить! Следить и ничего не делать! Её использовал какой-то подонок, в которого её угораздило втрескаться по самые уши, и ей молчать!
Полная фатальная анархия. Плевать, что сказал садовник, что там кому приспичило! Она, в конце концов, Уирке, и никто не смеет её использовать, как подстилку!
Уже минут десять спустя она шла на собрание Ордена. Потихоньку начинало доходить, что оно липовое, что дамблдоровцы ещё где-то собираются… Без неё, разумеется.
Мерлин… Она шла, как всякие Мери-Сью в фантастичеких и не очень, маггских фильмах. Шла в своём сногсшибательном двубортном пальто, вся из себя — накрашенная, причёсанная, налощенная. Плевать на всё. Как у всех магглских Мери-Сью, под пальто прятался револьвер. Большой серый и, помнится, жутко дорогой… Ха, она всегда была склонна к необдуманным покупкам. Хоть это пальто, хоть что угодно… Да. Внушительный ствол очень контрастно смотрелся с изящной ручке с маникюром …как, впрочем, во всех фильмах про супер-девушек и полчища оборотней, вампиров, маньяков и прочей волшебной фауны. Мерлин…
Револьвер спрятался под пальто.
…Как всегда все собравшиеся сложили палочки на круглый стол, остриями к центру. Рисс проделала это движение с кривой улыбкой в душе. Гаррет робко и очень мило ей улыбнулся. Мерлин, надо же было так лохануться!.. …Так втрескаться. Мерлин, мало кто при таких мозгах может быть такой дурой! Да, лучшая в Равенкло, во всей школе… Да.
Гаррет передал ей записку: «Пойдёшь со мной после собрания? Если, то просто кивни». Этот предатель таким знакомым восторженным оленёнком смотрел ей в глаза. Мерлин… Мерлин, Мерлин, Мерлин, Мерлин, Мерлин…
Орла просто достала револьвер. И почему-то первый выстрел в Дамблдора… В цель — почти между бровей… Да уж, пользоваться этой штучкой она умеет, в своё время до глухоты практиковалась на лордовском полигоне. Да уж… Гаррет, Питер Балку, сентиментальный Люпин, Питт Брэдску… Пиф-паф, пиф-паф, пиф-паф…
Ха, как на тик-так похоже.
Раз, два, три, четыре, пять!
Вышел заяц пострелять.
Вдруг лисица выбегает,
Заяц целится, стреляет.
Пиф-паф! Ой-ой-ой!
Не придёт лиса домой.
Пиф-паф. Бум.
***
Эл была красивой. Эл была такой красивой!..
Зависть. Маленькая зелёная лягушка, изнутри припаянная тебе куда-то ко лбу. Эл была красивой. Даже это платье, в котором выходила замуж ещё миссис Шпиц, смотрелось на ней идеально!
А кто посмотрит на такую уродину, как Мэйбл?
Девушка задумчиво смотрела в зеркало. Кому интересна эта прыщавая жирная кожа, этот ужасный курносый нос и жиденькие волосы? Верно, никому. Никому.
Пятница. Эл выходит замуж.
Всё неслось, как на хорошей лошадке. Какой-то оркестрик, местный хор, платье… Платье — буквально символ свадьбы для девушки. Эл — даже беременная — выглядит изящно. Худенькая, миловидная. Мэйбл глянула в зеркало на свои бедра, норовящие по швам разорвать чёрные брюки. Почему матушка не сделала аборт, пока ещё было можно?
Собственно, Мэйбл была позвана в подружки невесте. Понятно, свадьба была небогатой, и поэтому платья у подружек были свои. Собственное платье Мэйбл держала в пакетике — почему-то не хватило смелости надеть его дома. Оно… оно было обычным деревенским… Оно было ужасным.
А Эл…
Мэйбл, сама не замечая, как ковыряет очередной прыщ, шмыгнула носом. И чёртов насморк. Свадьба у её лучшей подруги, и сразу насморк!.. А лучшая ли подруга? Создавалось ощущение, что Эл теперь больше общается с Кейт… Мэйбл вздохнула и, извинившись, пошла в ванную — переодеваться.
Ванная. Мэйбл стянула брюки и гольф, которые ей абсолютно не шли. Она бы в жизни никому в этом не призналась, но девушка просто мечтала уехать отсюда. Она выписывала журналы, видела тоже полных, но элегантно одетых женщин… А здесь даже купить что-нибудь хорошее негде!
Зеркало. Мэйбл, войдя в пору отрочества, стала обращаться с этой вещью как можно деликатнее. Первый вывод — все зеркала разные. Одни худят, другие наоборот. И ещё внешность во многом зависит от света…
Жаль, это не помогало. В зеркале было её некрасивое толстое отражение. Местами в её шестнадцать лет уже появился целлюлит… Жиденькие мышиного цвета жирные волосы. Мэйбл резко отошла от зеркала, стала надевать платье. Его купили уже очень давно в городе. Просто приторный небесный цвет, плоховатое качество… Мэйбл оделась, взглянула в зеркало. Небольшое декольте в россыпи угрей, неширокие бретели, никак неприкрывающие толстые предплечия, реденькие кружева на подоле…
Мэйбл почувствовала слёзы. Она ненавидела… ненавидела это уродливое платье, это уродливое тело, уродливое лицо… Хотелось разбить зеркало, провалиться сквозь землю, умереть…
Девушка молча достала пудру, которая по цвету совсем не соответствовала её коже, и попыталась сделать угри менее заметными…
Боже. В какие-то моменты она просто не верила, что это её тело. Кому она такая понадобится? Кто в неё влюбится?
Подушечка пудры неумело ёрзала по коже.
***
И всё прекрасно. И счастливые красивые лица вокруг, и какой-то смех, и подвывания волынок... Праздновали в «Ватерлоо».
Какие-то танцы. Нори всегда отлично танцевала. Сэм, наверное, тоже. Она уже даже позабывала все названия!..
От шерри было весело. Сэм уже давно разгадал её отношения с алкоголем, и посему крепче шерри она ничего не пила. И, всё равно, пьянела…
Где-то в стороне расплакавшаяся и чуть пьяная Кейт объяснялась с видеокамерой. Слова, очевидно, были предназначены Сэму:
— Слышишь, Эл мне как сестра! Я не потерплю никакого тупизма с твоей стороны. Я хочу, чтобы ты сделал её счастливой! И не просто счастливой, когда просто не о чем грустить, а такой счастливой, как Ванда двадцать лет назад, когда она танцевала на столе в «Ватерлоо»! Сэм, ясно тебе?
Танцевали. Долго, уморительно. Уже давно всё подписали, уже давно она стала Элен Уолесс… Нори снова чему-то рассмеялась. Сэм ни к кому её не отпускал, даже на танец.
— Ну, нельзя же быть таким Отелло… — улыбнулась невеста.
— С тобой — можно, — он рассмеялся и покружил её в очередном танце.
Волынок уже давно не было. Какая-то магглская музыка, какие-то песни, развлечения… Нори подхватила ещё один стаканчик шерри, но Сэм отобрал. Он был очень недоволен тем, что она вообще что-то выпила. Беременность.
Старое, но очень красивое платье миссис Шпиц точно очерчивало живот. Третий месяц. Миссис Уткинс сказала, что у неё живот стал округляться только к пятому месяцу, и Сэм тут же помчал Нори к доктору. Всё в порядке.
Одиннадцатый час ночи. Гости подустали, расселись за стол. Стали петь. Нори была в шоке. Никогда… никогда в её жизни, в её воспитании такого не было — чтобы фальшиво и вразлад горланить что-то за столом. Оказалось неплохо. Долгожданное «горько», но Сэм фактически едва коснулся её губ. Нори надулась.
— Жадина, — лукаво прошептал он, вынимая из её руки очередной стакан.
Сам он не пил вовсе.
И мысли: была ли её первая свадьба похожа на эту? Нори сидела, не в лад напевала какие-то незнакомые мотивы, жестами пыталась переговариваться с миссис Челенджер… Конечно же, нет.
Драко. Она тогда (по его словам) только вцепилась ему в локоть, да так и провела весь вечер… Нори выпила-таки ещё один стаканчик, едва-едва не разрыдалась… Ей определённо нельзя пить. Сэм эффектно взял её на руки и унёс.
«Ты пьяна», «Немного», «Я же говорил тебе вовсе не пить», «Я не стеклянная», «Верно, ты беременная», «Но ведь, всё равно, не стеклянная…», «Эл», «Я уже двадцать лет Эл», «…И, видно, не поумнела». Нори обиженно что-то промычала.
Накинул на неё, затем на себя пальто. Проехали до дома… Нори снова оказалась в надежных руках, Сэм понёс её в дом. Прямо на пол скинул оба пальто. Спальня. Девушка, высвобождаясь от платья, заулыбалась в предвкушении. Сэм, совсем как мальчишка, ухмыльнулся в ответ.
***
Солнце утром в феврале — будто специально для них. Мужчина и женщина лежали рядышком, глядя на позднее утро. Сэм сдувал её волосы с плеч, касался губами шеи. Нори потянулась, глубоко вздохнула. Мерлин, и как он так быстро всё схватывает? В два счёта определил, что пьянеет она мгновенно, так же быстро отыскал её самое чувствительное место — шею…
Нори, прикрыв глаза, зевнула. Это… это не эгоистичный напористый Блез, даже не внимательный ласковый Драко. Это опыт, это зрелость…
Сэм лёгким нажимом перевернул её на спину, стал ласкать светлую кожу, круглый живот, грудь… Нори что-то проурчала, и мужчина вдруг спросил:
— Кто ты, Эл?
Молчание. Девушка, растерявшись, даже не попыталась ответить.
— Кто ты? — пальцы всё скользили по коже, — Ты великолепно танцуешь, ты правильно говоришь, играешь на пианино, но при этом ты не умеешь ни готовить, ни гладить…
— Сэм, — чуть испуганно произнесла Нори.
— Тише, дай я закончу, — он вздохнул, — Ты смотришь на микроволновку, как на восьмое чудо света, ты не читала никаких книг, но речь у тебя очень правильная. У тебя был муж, за которого ты вышла не позже 17-18 лет. У тебя есть свёкор, который может позволять себе садизм, и на которого ты даже не думаешь подать в суд. Когда я спросил тебя о твоих родителях, ты промолчала. У тебя нет никакого образования… Кто же ты, Эл?
— Сэм… пожалуйста…
— Пойми и меня: я взял в жёны неизвестно кого. Мне интересно… Мало того, я должен знать. Расскажи мне.
— Я…
— Кем хоть были твои родители?
— Они… — Нори запнулась, — Сэм…
Молодая женщина умолкла под взглядом мужа.
— Расскажи, — хрипло повторил он.
Нори, растерявшись, замолчала. Минута, две…
— Я… я аристократка. Я вышла замуж… или, вернее, меня выдали в пятнадцать. Мне не надо было образования — я в жизни не должна была работать. А мой свёкор очень могущественный человек, и единственное, что я могу сделать — спрятаться. Мои родители… Они уже выдали за него мою младшую сестру, у неё будет ребёнок.
— Сколько ей лет?
— Восемнадцать, — Нори, задетая, сглотнула и спросила резким тоном, — Всё?
— Не обижайся… — он ласково улыбнулся, — Уже надулась, да?
Он стал щекотать её, смеяться… Нори растаяла.
— Как шарик, надулась…
***
Блез лежал в кухне, на тахте возле холодильника. Лежал и смотрел в потолок. Рисс тихо ахнула сквозь зубы, наступив пальцем на осколок чашки. В середине кухни на плитке было пятно кофе с лучами, протянутыми разлетающимися осколками. Сначала была видна только макушка Блеза, теперь он, глядя на неё, откинул голову так, что очертился кадык.
— Если ты меня спросишь, посему я разбил чашку, следующая полетит в тебя.
Рисс молча подняла осколок побольше, определяя, какую конкретно чашку разбил Блез. Они у него были все разные: обычные и необычные, большие и маленькие, однотонные и полосатые, с рисунками и надписями. Слизеринец разбил жёлтую с пчёлками. Рисс, пытаясь, наверное, подражать героиням из фильмов, равнодушно бросила осколок в урну:
— Никогда её не любила.
Блез, без интереса скользнув по ней взглядом, прикрыл глаза и, не раскрывая рта, затянул какую-то мелодию. «Гори, гори, моя звезда…» Рисс и не надо было спрашивать, почему он сорвался. Это было понятно, к этому шло… Мисс Стоун определённо стала миссис Уолесс.
Блез вдруг оборвал мелодию и, не открывая глаз, сказал:
— А, знаешь, я ведь даже любил её. Когда я понял, что она беременна… Я был готов простить ей всё, я был готов вымаливать прощение, я бы сделал всё… Я бы убил Малфоя, я бы увёз её на материк… Знаешь, Рисс, я был готов на любое сумасшествие. А она убежала.
Молчали. Кофе растекалось по траншейкам между плитками, Блез напевал. Девушка набралась смелости:
— А сейчас?
— А сейчас я её убью. Я убью её маггла, я к чёртовой матери сожгу их дом… Я не знаю, как сдержаться — я её убью.
Гори, гори, моя звезда.
Звезда любви приветная.
Ты у меня одна заветная,
Другой не будет никогда.
Твоих лучей небесной силою
Вся жизнь моя озарена.
Умру и я. И над могилою
Гори, сияй, моя звезда.
Ю.Шевчук — «Гори, гори, моя звезда»
(Автора не знаю)
Все гороскопы честно взяты из журнала «Караван историй» за январь 2005.
ЗЫ За относительно скорый срок написания этой главы всем сказать «спасибо» Харибде — она тогда здорово меня задела.)
.::Предыдущая глава::. | .::Оставить отзыв::. | .::Следующая глава::.
(c) 2004-05. Права на публикацию фанфика на русском языке
принадлежат его автору sthikatillo
Любое использование материала данного сайта,
полностью или частично, без разрешения
правообладателей запрещается.